«Пользуйтесь любой возможностью жить»: история мужчины, у которого отказала единственная почка

Грозный диагноз

По словам Сергея, проблемы со здоровьем у него врожденные. Еще в раннем детстве ему поставили грозный диагноз — гидронефроз.

Гидронефроз — это состояние, которое возникает вследствие нарушения оттока мочи и характеризуется расширением чашечно-лоханочного комплекса почки. Проще говоря, это когда мочеточники неправильно развиваются, и моча, которая образуется в почках, идет по мочеточнику, но вместо того, чтобы попадать в мочевой пузырь и выходить из него естественным путем, она возвращается обратно в почку.

— Мой папа был военным, и мы жили в каком-то отдаленном гарнизоне, когда случилась эта проблема с моим здоровьем. Местные врачи не знали, что делать. Возможно, выход убрать одну почку был на тот момент наилучшим. Кстати, гидронефроз сейчас элементарно лечится, и пациентов с почечной заместительной терапией с такой первопричиной практически нет, — рассказывает Сергей.

В детстве из-за болезни Сергей не раз оказывался в больнице, однако тогда это было для него чем-то рутинным и привычным. Он понимал: есть определенные проблемы со здоровьем, и все.

Все изменилось, когда Сергей пошел получать высшее образование. Началась самостоятельная взрослая жизнь: экзамены, сессии, брак, переезд от родителей… В итоге мужчина в какой-то момент, по собственному признанию, «ощутил себя бессмертным» — и стал немного пренебрегать рекомендациями врачей.

— Не то чтобы во все тяжкие пустился, но где-то подзабил на диету, где-то подзабыл про ежегодные обследования и так далее, — поясняет он.

И в итоге со временем это отразилось на здоровье мужчины.

Борьба за последнюю почку

Сергей поясняет: серьезные проблемы со здоровьем он обнаружил практически случайно, когда они с женой задумались о детях.

— В какой-то момент я сдал анализы крови. Есть такой показатель — креатинин, это уровень степени очистки почками крови. Оказалось, что у меня этот показатель в 6–7 раз превышает нормы здорового человека. Из-за операций, перенесенных в детстве, на рубцах рядом с мочеточником образовалась стриктура (сужение), и моча вовремя не уходила из почки, из-за этого почка увеличилась и стала гибнуть. Я сразу же обратился за помощью к врачам, попал в больницу, и началась борьба за мою оставшуюся почку.

Эта борьба растянулась на 2 года. За 2 года делали различные манипуляции, у меня была жесткая диета, я очень сильно похудел, но, к сожалению, в итоге почка перестала окончательно работать, и мне пришлось идти на заместительную почечную терапию — гемодиализ. Когда почка отказала, я после еды уже мог почувствовать себя очень нехорошо за счет того, что кровь не чистилась, токсины не выводились.

Помню, перед диализом я был на жесткой диете, а на диализе, когда токсины ушли, набирал с собой бутербродов и наедался прямо во время процедуры, какое же это было счастье!

Увы, диализ накладывал на жизнь множество ограничений. Я не мог никуда поехать с женой, так как был крепко привязан к определенному режиму.

Кстати, в первый год диализа мы поехали в Турцию, и там я оплачивал коммерческий диализ, это был очень интересный опыт. А еще там я купил лекарство, которое позволяло есть то, чего мне нельзя (калийную пищу). А на следующий год после пересадки мы поехали в Прагу, и врач разрешил мне выпить 1 бокал пива и съесть рульку, — рассказывает Сергей.

Вскоре Сергей узнал, что у него есть шанс зажить полноценной жизнью без регулярных процедур:

— Я узнал, что есть возможность встать в лист ожидания в Москве, в Институте трансплантологии и в больнице МОНИКИ и, если появится донор, можно сделать операцию по пересадке. Удивительно, но многие диализники категорически против пересадки и считают ее страшным риском. Для меня вообще не стояло вопроса, делать или не делать пересадку.

Интересно, что сама по себе пересадка, лист ожидания — это не как в магазине: пришел, заказал, и орган появился. Нужно, чтобы были сделаны определенные анализы: на уровень антител, гемоглобин, на генетическую совместимость. При появлении подходящего органа вызываются те кандидаты, у кого наибольшее количество совпадений при типировании. Нужно, чтобы в это время было низкое количество антител, важно не болеть последние 2 недели, даже зубы должны быть подлечены, чтобы в организме не было никаких возможных источников воспаления, ведь после пересадки иммунитет начинает искусственно угнетаться специальными лекарствами.

Наконец мне сделали пересадку. И я стал жить полной жизнью. То есть я перестал быть привязанным к гемодиализу.

После операции Сергею все равно пришлось выполнять некоторые меры предосторожности.

— Я должен постоянно пить лекарства, каждый день по расписанию, по будильнику. Мне нужно ограничивать физические нагрузки и соблюдать различные диеты. Нельзя поднимать большой вес. Когда в 2015 году родилась дочка, я, конечно, первые несколько лет любил носить ее на руках. Сейчас она уже весит 19–20 кг, а мне больше 10 кг вообще желательно не поднимать. Но мы вышли из положения. Если сидеть на диване или на кресле, когда дочка садится на коленки, можно ее обнять, и кажется, что ты держишь ее на руках.

Любой человек, который принимает иммунотерапию вследствие пересадки органов, сталкивается с тем, что его иммунитет понижен. Из-за этого мне лишний раз нельзя пользоваться кондиционером. Когда все ходят в шортах, мне нужно ходить в штанах и футболках с длинным рукавом, если приехал куда-то на юг, то нужно обязательно пользоваться детским солнцезащитным кремом и лишний раз не появляться на солнце. Это обычные ограничения, я к ним уже привык и не обращаю на них внимания.

Про ковид и прививку

Когда стало известно, что вспышка ковида превращается в мировую пандемию, Сергей был начеку. Довольно быстро стало понятно: болезнь особенно опасна для людей с ослабленным иммунитетом. А к ним относятся и те, кто перенес пересадку органа.

— Когда началась пандемия, мы с семьей придерживались жестких ограничений — маски, антисептики, онлайн-заказы через интернет с последующей протиркой пакетов, продуктов и так далее. Первый год нас эта зараза никак не коснулась. Как только стало известно о вакцине, я начал штудировать всю имеющуюся на тот момент информацию.

Я одним из первых стал консультироваться с врачами, у которых я наблюдаюсь, — с трансплантологами, с нефрологами. И первое время мнения сильно расходились, некоторые говорили, что прививаться категорически нельзя, что прививка — это ужасно плохо.

 Я был одним из первых, кто решился на прививку. Врач сказал мне, что на данный момент времени он не советует мне прививаться. Тем не менее я поставил вакцину.

Поначалу, конечно же, было страшно, но в целом я понимал, что мои шансы заболеть и получить осложнения гораздо выше, чем получить осложнения от прививки. Ведь на тот момент информации было совсем мало, внешне нормальные и здоровые люди сгорали практически за недели, а хроники, как я, вполне держались. Видимо, тут не последнюю роль сыграла постоянная привычка обеззараживать руки, да и маску носить на улице было не впервой.

Я был первым среди моих родственников, кто пошел на прививку. И потом, глядя на меня, многие мои близкие, у которых есть проблемы со здоровьем, и друзья и знакомые тоже решались, вдохновившись моим примером.

Спустя, наверное, месяца полтора я сдал тест на антитела, они стали расти. Может быть, не в том количестве, в каком хотелось бы, потому что, как мне говорили врачи, из-за иммуносупрессивных препаратов, которые я принимаю, иммунитет работает не в полную силу. Тем не менее какое-то количество антител появилось.

Через какое-то время дочь из детского сада принесла простуду. Мы сразу не подумали, что это ковид, потому что все-таки следим, стараемся. Но через какое-то время сделали ПЦР-тест, он был положительным. У меня три-четыре дня была температура, дней пять я чувствовал, что нет сил даже подняться с кровати, была усталость, слабость. Но при этом я не задыхался, не было сильного кашля.  Я во многом связываю это с тем, что я привился — организм оказался знаком с вирусом и боролся с ним нужным образом.

Мне повезло, первый раз я перенес ковид, даже толком не осознав, что это он. Хотя в моменты было очень даже плохо, и до последнего казалось, что это все-таки простуда или грипп. А потом я сдал тест на антитела и — о чудо! — их оказалось чуть ли не 3 500, что является редкостью для таких, как я.

Летом этого года я снова подцепил ковид, около недели были слабость и усталость, ничего не хотелось. Только аппетит тогда был зверский. Самое неприятное последствие — около месяца я не мог избавиться от нехорошего кашля. Делал пару ПЦР-тестов, они были отрицательные, однако сразу после болезни антитела снова поднялись до уровня 3 500 (до этого они снизились где-то за полгода до 1 800).

Сергей уверен: какой бы сложной ни казалась ситуация, сдаваться нельзя:

— Другим я советую прежде всего не опускать руки, не бояться. Любой диагноз, который связан с иммунитетом, — это еще не конец. Всегда есть возможность побороться за себя, за свое будущее, за то, что дорого тебе. Нужно пользоваться любой возможностью пожить.

Симптомы гидронефроза могут быть следующими:

• нарушения при мочеиспускании;

• боли;

• тяжесть в боку.

Наиболее опасно это заболевание тем, что скопление мочи в полости органа может привести к развитию инфекции чашечно-лоханочной системы почки, вплоть до гнойного процесса.

Для лечения гидронефроза необходимо прежде всего устранить первопричину, которая привела к развитию состояния. Кроме того, применяются хирургические методы расширения мочеточника, например эндоскопическая пластика.

В случае возникновения инфекции назначаются соответствующие препараты (антибиотики, уроантисептики), но только после устранения нарушения оттока мочи. В противном случае возможно развитие септического шока. Удаление почки — это крайняя мера, которую в настоящее время стараются свести к минимуму. К ней прибегают только в том случае, если функция почки полностью утрачена, то есть орган фактически погиб, а инфекционный процесс сохраняется

Если почку все же пришлось удалить, то вторая здоровая почка берет на себя функцию удаленной. С одной здоровой почкой можно полноценно жить до глубокой старости. При утрате функции второй почки уже необходимо прибегать к заместительной почечной терапии (ЗПТ): гемодиализ или перитонеальный диализ, при которых происходит очищение организма от шлаков, избытка воды и электролитов с помощью аппаратов «искусственная почка» или через собственную брюшину.

Однако наиболее предпочтительным методом ЗПТ является трансплантация почки, так как диализ не может полностью заменить все сложные функции человеческого органа. У многих пациентов на диализе развивается артериальная гипертензия, сердечно-сосудистые заболевания, нарушения минерально-костного гомеостаза. Кроме того, процедура диализа очень сильно отражается на качестве жизни пациента. Некоторые пациенты могут жить на диализе по 30 лет, однако они вынуждены 3 раза в неделю по 4 часа проводить в диализном центре.

Реципиентам трансплантированной почки необходимо принимать препараты, предотвращающие отторжение почки, и соблюдать ряд ограничений, однако в целом они могут вести активный образ жизни, заводить детей и так далее.

Пандемия COVID-19 стала большим испытанием для нефрологов и пациентов с патологиями почек, поскольку почки — крайне чувствительный к коронавирусу орган. Пациенты с патологиями почек, пациенты на диализе очень уязвимы перед вирусом, у них тяжелее протекает заболевание и выше летальность. Кроме того, на фоне COVID-19 у них может возникать обострение заболевания: в моей практике есть случаи, когда после перенесенного коронавируса пациенты попадали на диализ.

Поэтому универсальная рекомендация для людей с заболеваниями почек — еще более пристально следить за своим здоровьем и в обязательном порядке проходить вакцинацию. Для пациентов на гемодиализе и пациентов с трансплантированным органом возможно проведение так называемой пассивной иммунизации, когда в организм вводятся готовые антитела. Эта процедура может стать дополнительной защитой от COVID-19, поскольку у этих категорий пациентов иммунитет может быть ослаблен и не всегда вырабатывается достаточное количество антител в ответ на вакцинацию.