- Источник:
- pixabay.com
- Александр Владимирович, существуют ли четкие признаки того, что первая волна закончилась и сейчас началась вторая?
- В строгом понимании слова, волны нет. Был подъем заболеваемости в мае, мы ее давили-давили, но не додавили, в отличие, к примеру, от Испании, в которой летом свели уровень заболеваемости почти в ноль, и вот сейчас пошел резкий рост. Такая же картина во Франции, Великобритании. То есть, если вы упали в ноль, а потом начался подъем, это волна в чистом виде, классика. У нас такого не было. Был некий спад. Потом у людей закончилось терпение, все вышли наружу и начался подъем заболеваемости, да еще пуще прежнего.
-А чем вы объясняете высокую смертность от коронавируса в Петербурге?
- Есть три фактора, которые следует принимать во внимание. Во-первых, в Петербурге много пожилых людей, находящихся в группе риска в силу возраста. Петербург демографически не похож на среднестатистический российский город. Во-вторых, горожане очень поздно обращаются за медицинской помощью — особенно это было заметно минувшей весной. И в третьих, у нас многие страдают сопутствующими заболеваниями, бронхолегочными, в том числе, что сдвигает вполне молодых людей в группу риска. Да, объективно сегодня фиксируется серьезный рост заболеваемости. За счет того, что резко увеличилось количество заболевших, среди них стало больше выявляться тяжелых пациентов. И они в первую очередь едут в стационар.
- Как сейчас ведет себя вирус? Он мутирует и постепенно «засыпает» или, наоборот, становится сильнее?
- Я не могу сказать, что вирус как-то принципиально изменился. Он пришел в человеческую популяцию совсем недавно, все это недолгое время он приспосабливается к нам, становится более заразным, ему нужно охватить как можно больше людей. В первые месяцы переболели или умерли от него наиболее чувствительные к нему, это естественный ход событий. В 1970-е годы гонконгский грипп унес около миллиона человек, эпидемия прокатилась по земному шару несколько раз, а потом люди приспособились к вирусу, и теперь это обычный сезонный грипп, который каждый год приходит к нам, но уже без ужасающих последствий. Сейчас происходит приблизительно то же самое. Человечество и коронавирус притираются друг к другу. Это взаимный процесс. Соответственно, он становится более заразным, легче проникает в организм. А человек получает те штаммы вируса, которые менее агрессивны, потому что никакой паразит не заинтересован в том, чтобы убить своего хозяина. Поэтому будут «выживать» те варианты вируса, которые человека не убивают, а вызывают не очень тяжелое воспаление. Мы видим много бессимптомных и малосимптомных форм.
- Это правда, что существует уже 26 штаммов коронавируса?
- В Роспотребнадзоре мы постоянно ведем мониторинг образцов вируса, уже проанализировали более 150 геномов. Видно, что накапливаются определенные изменения, но они не носят принципиального характера. Сейчас накоплено 26 вариантов вируса. Будет и 27, и 28, поверьте. Но это ничего не меняет. Понятно, откуда и как распространялась эпидемия по странам. По мере охвата эпидемией, будет расти и генетическое разнообразие.
- Немало примеров, когда человек даже непосредственно общаясь с заболевшими, к примеру, в одной семье, так и не заражается вирусом. Еще говорят, если в течение жизни не болел гриппом, то ковид не страшен. Может, есть какая-то генетическая устойчивость к коронавирусу?
- Мы все очень похожи, но немножко разные. Если проводить аналогии первого уровня, то это война, сражение во вражеском государстве, то есть в вашем организме. Государство охраняют вооруженные силы - ваш иммунитет. Вооруженные силы состоят из разных родов войск, в их числе пограничники — клетки и молекулы иммунной системы, которые встречают врага первыми. Они относятся к так называемому врожденному иммунитету. Вот у некоторых людей он более эффективен. То есть при всех прочих равных такие люди заболеют позже остальных или не заболеют вообще. В 14 веке была великая чума, которая уничтожила пол-Европы, но другая половина-то выжила, потому что у них была немного иная генетика. Это называется генетическая детерминанта. Но представить, что если мы будем заражать таких людей намеренно, кашлять им в лицо день и ночь, к примеру, и они не заразятся, невозможно. Достаточно погрузить их в состояние стресса, недосыпа, недоедания, обеспечить тяжелый физический труд, переутомление, и мы их успешно заразим. Стресс, ослабление иммунитета, и вот вам болезнь.
-Кто такие «суперраспространители инфекции»?
- Это люди, из-за деятельности которых заболевает большое количество восприимчивых к инфекции граждан. К примеру, в Южной Корее, еще в феврале, в начале пандемии, был зафиксирован суперраспространитель инфекции — женщина, религиозный проповедник, приехавшая из Китая. Она ездила в Ухань в январе и встречалась там с братьями по вере. Потом вернулась в Корею и ухитрилась за три-четыре дня повстречать около полутора тысяч человек, их обнять, расцеловать, провести беседы. В результате она заразила коронавирусом несколько сотен человек, которые сформировали серьезный очаг эпидемии, инфекция начала распространяться дальше.
- Почему у многих переболевших COVID-19отсутствуют антитела?
- Ответ на этот вопрос следует искать в особенностях иммунного ответа. Но надо помнить, что основной инструмент нашей иммунной системы в борьбе с вирусом — клетки. Есть конкретные клетки в нашем организме, которые убивают зараженных вирусом, так называемые Т-киллеры. Цитотоксические Т-лимфоциты, которые обеспечивают ответное рефлекторное звено иммунитета. То есть у переболевшего человека хорошо активировались Т-клетки, но из-за слабой иммуногенности антитела не образовались. Это часто бывает у людей, у которых контакт с вирусом был очень короткий. Они заболевали бессимптомно, либо в малосимптомной форме. Грубо говоря, Т-клетки расправляются с проникшим в организм вирусом, не давая шансов на образование антитетел. Это особенность не только коронавируса, а целого ряда других респираторных инфекций.
- Как вы прокомментируете мнение некоторых эпидемиологов, что якобы легче перенести инфекцию летом, когда много ультрафиолета и вирусная нагрузка снижена?
- Действительно, считается, что летом чуть меньше шансов "поймать" вирус через заражённые поверхности, потому что под воздействием ультрафиолета он ослабевает. Хотя не очень это пока и доказано. Но заражение это как беременность. Да, шансы забеременеть от юноши выше, чем от старичка. Но если в вас попала заражающая доза, развивается процесс инфицирования, потому что внутри человеческого организма температура все равно одинаковая, независимо от того, какая температура на улице. Человек — это термостат с ножками, внутри которого развивается вирус - его совершенно не волнует погода, она обеспокоит его, когда он будет «перескакивать» с одной жертвы на следующую.
То есть при благоприятных погодных условиях заразиться чуть легче, совсем чуть-чуть, это буквально несколько процентов. Потому что вы спустились в метро, где зимой и летом приблизительно одинаковая температура, вас там обкашлял человек без маски, и все — разницы нет, какая погода на улице. Посмотрите, что творится в Южном полушарии, в жаркой Бразилии, к примеру, где по количеству смертей страна уже на втором месте после США.
- Вы работали в очагах вспышки инфекции — Китае, Италии, Таджикистане. Можно говорить о китайском, европейском, азиатском сценарии развития инфекции?
- Болезнь протекает одинаково в своих генетических группах. Понятно, что африканцы болеют не так, как китайцы. А вот как реагируют страны на пандемию, это другой вопрос. У каждой страны свой вариант реагирования. Наше здравоохранение по системе Семашко — с доступной бесплатной медпомощью для всех, методах противоэпидемической борьбы и лечения инфекций, которая была придумана еще в Советском Союзе, оказалась самой эффективной. Я понимаю тех, кто жалуется на очереди в приемный покой, кому страшно и тяжело болеть, но мы в итоге ведь всех обеспечили медицинской помощью. Поэтому в России смертность от коронавируса одна из самых низких, у нас 167 человек умерло на один миллион населения, а во Франции — 515, в Италии — 606, в Южной Америке еще больше. Диагностируют и лечат в мире приблизительно одинаково. А вот система здравоохранения работает по-разному. И дело, как оказалось, совсем не в деньгах.
- Вам какая модель больше нравится? Жесткая австралийская или либеральная шведская?
- В Австралии сегодня всего шесть случаев заболевания. А это не самая маленькая страна, население - 25 миллионов. И смертность низкая — умерли от коронавируса 35 человек на миллион населения. Поэтому, да, мне больше нравится, как отреагировала на эпидемию Австралия, чем Швеция, где при низкой плотности населения, высоком уровне социальной сознательности, уже погибли почти 600 человек на миллион граждан.
- Популярны математические модели развития эпидемии. Но все они основаны на официальных цифрах - числе выполненных тестов, которые бывают как ложноположительные, так и ложноотрицательные. При этом, число выявленных зараженных не показывает реальную статистику определенного дня, поскольку время получения результатов в лабораториях разное - от двух дней до недели. Какой тогда смысл в этих расчетах?
- Подобного рода математические модели выполняют только одну функцию — они должны подсказать нам, куда мы движемся. Они дают общее представление о направлении развития эпидемии и тех контрмер, которые должны быть предприняты сейчас. Все эти модели обладают определенными доверительными интервалами — некими допусками. Надо помнить, что эпидемия это живой, подчас непредсказуемый, процесс. К примеру, завтра какая-нибудь мегапопулярная личность будет рекламировать здоровый образ жизни или, наоборот, выступать резко против того же ношения маски, вся молодежь кинется вслед за своим кумиром, в результате картина заболеваемости может измениться моментально, в течение двух-трех дней. Поэтому говорить, что математики что-то там неправильно считают, нельзя.
- Как изменилось ваше представление о вирусе с начала пандемии?
- Честно скажу, когда в январе мы впервые услышали о коронавирусе, я отнесся к этой новости несерьезно, подумал, что это очередная респираторная инфекция, с которой мы легко справимся. Но сейчас очевидно, что вирус пришел к нам навсегда. У этого парня оказались самые серьезные намерения. Важно понять, как мы будем формировать иммунитет. Поэтому самый животрепещущий на сегодня вопрос: как сработает вакцина.
Ирина Фигурина
© ДокторПитер