Трансплантолог Николаев: «Отдать свою почку можно только родственнику. Остальное незаконно»

Трансплантолог Герман Викторович Николаев — человек выдающийся. Участвовал в первых клинических пересадках легких в России, награжден Минздравом за первую успешную двустороннюю пересадку легких. В 2010-м с кардиохирургами Центра Алмазова участвовал в первой на Северо-Западе успешной трансплантации сердца.

«Трансплантология — это лакмусовая бумажка, которая показывает уровень развития медицины в стране», — говорит Герман Викторович.

Что такое эмоциональное донорство и почему оно запрещено

— Герман Викторович, расскажите, как становятся донорами в России?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно объяснить, какие виды трансплантаций бывают.

Первый вид — родственная трансплантация, при которой орган или часть органа пересаживают от родственника. Этот тип донорства занимает 10-15% среди всех трансплантаций органов.

Донором здесь является живой здоровый человек и исключительно родственник. В нашей стране запрещено «эмоциональное донорство», когда человек решает отдать орган другу или любому другому пациенту не из числа родственников. За этим могут стоять криминальные истории — возможно, человека принуждают отдать свой орган.

Поэтому узаконено только родственное донорство, которое нужно подтвердить генетическими исследованиями и документами. В основном такой тип донорства используют в детской трансплантации, когда мама или папа жертвуют часть печени или почку своему ребенку.

Второй тип трансплантации — пересадка органа от пациента со смертью мозга. Сегодня по закону гибель мозга приравнивается к смерти, и врачи в этом случае имеют право забирать органы. Этот вид трансплантации занимает 75% всех пересадок в мире.

Конечно, если семья пациента заявляет, что он был против донорства, органы не изымают. В нашей стране врачи не обязаны сами активно спрашивать у родственников, что говорил на этот счет пациент. В Германии, Дании и некоторых других странах иная ситуация. Там действует презумпция несогласия. Поэтому врачи должны активно спрашивать у родственников, согласен ли был человек на донорство.

Третий тип донорства — пересадка органов пациента, умершего биологической смертью, то есть когда произошла остановка сердца. Такие операции занимают примерно 10% от всех пересадок органов.

Смерть здесь, как правило, внезапная. Пациенту проводят реанимацию, но, когда наступают признаки необратимой остановки кровообращения, констатируют биологическую смерть. В наши дни при таком типе донорства пересаживают только почку.

Для других органов этот метод неприемлем. Сердце после остановки непригодно для трансплантации. А все остальные виды пересадок после биологической смерти носят экспериментальный характер, они проводятся очень редко и пока не вошли в медицинскую практику.

С детьми все сложнее

— Могут ли в нашей стране стать донорами дети?

— По закону можно изымать органы у ребенка после года, если у него погиб мозг. Но на практике это не работает.

Далеко не все учреждения имеют подготовленных специалистов, которые могли бы констатировать смерть мозга погибших детей. Нет практического опыта у наших реаниматологов. Да и общество должно быть для этого готово.

— А взрослый человек может стать донором ребенка?

— Сейчас это единственный выход для детской трансплантологии. В Центре Алмазова сделано уже много операций по пересадке взрослого сердца ребенку. Это непросто: нужно подобрать донора по антропометрическим данным и другим характеристикам. Как правило, ребенку пересаживают сердце погибшей маленькой женщины.

Кроме того, требуется высокое мастерство хирурга, чтобы вшить сердце взрослого человека в детское тело, наложить анастомозы (соединения. — Прим. ред.) с основными сосудами ребенка.

Схожая ситуация с почками, хотя в этом случае можно пересадить орган от живого родственника или от молодого погибшего донора со схожими параметрами.

Пересадка печени с помощью сплит-трансплантации — уже отработанная технология. Здесь у взрослого донора берут часть органа и пересаживают ребенку. Первым в России такую операцию провел академик Сергей Владимирович Готье, главный трансплантолог Минздрава. Его команда спасает сотни детишек с врожденными заболеваниями печени.

Можно пересадить от взрослого и легкие, но уже подросшему ребенку и опять же от донора небольших размеров. К примеру, трехлетнему малышу даже орган маленькой женщины не подойдет, а для десятилетнего такая операция возможна.

Трансплантация — это решение экономических задач

— Насколько развито донорство в России? Как часто в нашей стране делают пересадки органов?

— Прогресс значительный. С 2005 года количество пересадок увеличилось в пять раз. За последний год выполнено более 2,5 тысячи трансплантаций органов в России. Из них более 1,5 тысячи — это пересадка почки. На втором месте трансплантация печени — 659 операций. Количество пересадок сердца за неполные 20 лет выросло в 100 раз. Если в 2005 году сделали всего три пересадки, то в 2022 году — уже 308.

В три раза возросло количество доноров по сравнению с 2006 годом. Сегодня в России более 1100 доноров.

— С чем связываете такой прогресс?

— В России трансплантации уделяют большое внимание, потому что это решение экономических задач. К примеру, содержание одного пациента на гемодиализе обходится государству в четыре-пять раз дороже, чем сделать пересадку почки.

Более того, после трансплантации пациент становится социально активным, качество его жизни практически не отличается от жизни обычного человека. Он может работать, вкладывать свои силы в развитие государства. А без пересадки пациенту придется каждые три дня ходить на поддерживающую терапию, которая сделает его глубоким инвалидом с низким шансом на выживание.

Пересадки органов спасают тысячи безнадежно больных пациентов, которым остается жить несколько месяцев. Альтернативы этому методу пока нет и в ближайшем будущем не будет.

Трансплантология, как лакмусовая бумажка, показывает уровень развития медицины в стране. И то, что в нашей стране это направление развивается, говорит о том, что в России высокий технологический уровень медицины.

Чтобы орган прижился, нужно надеть на него шапку-невидимку

— Значит, человек с пересаженным органом живет абсолютно нормальной жизнью и это не накладывает на него никаких ограничений?

— Первый год накладывает, потому что это ранний послеоперационный период. Идет подбор оптимальных доз иммуносупрессии (лекарства, которые подавляют иммунный ответ, препятствуя отторжению органа. — Прим. ред.).

В последующие годы иммуносупрессивная терапия снижается и становится незаметной для человека. Сейчас уделяется огромное внимание увеличению продолжительности жизни пациентов с донорскими органами. Если раньше мы считали, что 10 лет жизни после операции — это хороший результат, то сейчас рассматриваем уже 15-20 лет.

— Есть вероятность, что орган не приживется?

— Всегда есть. Но современные технологии позволяют подобрать органы перед трансплантацией. В почечной трансплантологии подбираются доноры по совпадению антигенов, и это улучшает прогноз. К донорским сердцу и легким тоже есть критерии по подбору, которые практически исключают реакцию отторжения в первые два месяца после пересадки.

Отторжения случаются, как правило, в течение первого полугода после пересадки. Но это лечится — требуется коррекция терапии.

— То есть, если орган не прижился, менять его не нужно?

— Мне мой сын задал такой же вопрос. Вот как я попытался ему это объяснить. Мы пересадили человеку чужеродный орган. А чтобы организм думал, что это его орган, надеваем на него шапку-невидимку. И все, что мы делаем после операции, это следим, чтобы шапка-невидимка оставалась целой, чтобы она была достаточно мощной и человек смог жить с чужим органом.

И все-таки иногда мы начинаем проигрывать. Организм постоянно ищет и иногда находит маленькую брешь в этой шапке-невидимке, понимает, что его обманули, и начинает вырабатывать антитела, делать все, чтобы отторгнуть чужой орган. Это называется отдаленным, отсроченным хроническим отторжением, которое случается, как правило, не ранее чем через пять лет после пересадки.

Начинают развиваться необратимые процессы. Формируются склероз, рубцы, орган становится непригодным, перестает выполнять свои функции.

Но это не катастрофа: мы можем заменить орган. В нашем центре мы выполнили первую в России ретрансплантацию ребенку. Сначала мальчику пересадили сердце в Индии, а когда он приехал сюда, организм начал его отторгать. Первая операция помогла спасти ребенка на тот момент, но она не позволила ему жить дальше с этим сердцем. Поэтому мы сделали повторную пересадку. Сейчас мальчик жив, у него все хорошо.

Когда человек не может ждать

— А если у пациента нет времени, орган вот-вот откажет?

— В таких случаях существует страхующая система. Для почек — аппараты гемодиализа для почек. Есть устройства, которые на время заменяют работу сердца, легких. С печенью сложнее: для поддержания ее работы таких аппаратов практически нет. У пациента с катастрофой после пересадки печени счет идет на дни.

Последние десятилетия, когда нет возможности сделать пересадку сердца, используют искусственное сердце. Это машинка с турбиной, которую имплантируют в сердце. Такое устройство позволяет пациенту жить определенное время, но повышает риск развития кровотечения, тромбоза или инфекции.

— Какие органы пересадить сложнее?

— Так исторически сложилось, что первым пересаженным органом стала почка, и теперь эта операция наиболее рутинная. К тому же нуждающихся в почках больше. Если брать лист ожидания по Петербургу, то сейчас в списке около 800 человек, из них более 600 пациентов в очереди на почку.

Из тех органов, которые сейчас пересаживают, наиболее сложная трансплантация легких. Этот орган стали пересаживать позже остальных. Легкие очень чувствительны к ишемии, а их альвеолярно-капиллярная мембрана чувствительна к внешней среде.

Но еще сложнее пересадка тонкой кишки. В нашей стране это вообще единичные операции. Чтобы подготовить кишку для пересадки, забрать ее у умершего человека, чтобы при этом она осталась живой, требуются очень сложные, уникальные методики, потому что этот орган также очень чувствителен к ишемии.

Продлить жизнь донорских органов 

— Какие разработки в трансплантации проводят в России?

— Одна из важнейших разработок — применение тепловой перфузии для сохранения жизнеспособности донорского органа. Есть стандартные методики, когда орган охлаждают, консервируют, а затем пересаживают. Но здесь мы очень ограничены во времени. Сердце и легкие при консервации могут храниться всего 6 часов, печень — до 10 часов. Дольше всего живет почка: ее можно законсервировать на сутки. Но за это время мы должны сделать пересадку, иначе орган умрет.

Наши ученые разработали специальные машины, в которые помещают орган и перфузируют его теплой кровью (перфузия — от лат. perfusio, «обливание, вливание». — Прим. ред.). При этом методе срок хранения сердца продлевается до 10-15 часов. Более того, в такой машине можно лечить донорский орган.

Разрабатывают, в том числе и в нашем центре, новые консервирующие растворы, которые также позволят сохранять органы на более долгий срок. Это очень важные составляющие развития трансплантации. Время играет ведущую роль с точки зрения результата.

— Можно ли напечатать орган на 3D-принтере?

— Сейчас на принтере научились даже мясо и кожу печатать. Но орган — это не просто ткань, это группа тканей, которая выполняет определенную функцию, имеет структуры. Я не представляю, как можно создать орган на 3D-принтере.

Вот, к примеру, сейчас делают дома на 3D-принтере, но это лишь коробка. В ней нет водопровода, электричества. Орган — это как дом с коммуникациями, которые связаны воедино и должны сразу заработать.