«Зачем вам это? Живите так», — говорили врачи Елене из Смоленской области, которая из-за рака осталась с одной грудью. Ей было тогда 58 лет, по нынешним меркам женщина в самом расцвете сил. Возраст, когда мужчины еще зовут на свидания и делают комплименты. Поэтому ставить на себе крест она не хотела.
Да, на тот момент, когда речь шла о жизни, речи об эстетике не было. В местном онкодиспансере провели химиотерапию, сделали радикальную мастэктомию, лучевую терапию. Опасность миновала, однако с тех пор Елене приходилось носить накладной протез вместо груди.
«Жизнь была невыносимой. Я решила, что так ходить не буду и все равно сделаю пластику, хотя мои врачи отговаривали меня. Говорили: „У вас большая грудь, потребуется несколько операций, чтобы восстановить симметрию“», — рассказывает Елена.
Пробовала ходить к психологам, чтобы побороть комплекс и принять себя в новом виде. Не помогло. Тогда Елена начала искать врачей, которые смогли бы вернуть ей былую красоту. Вот только никто не брался за ее случай. Грудь удалили настолько радикально, что кожи для искусственного имплантата не осталось. К тому же окружающие ткани были покрыты рубцами.
Поиски врачей по отзывам в Интернете привели в отделение онкопластической хирургии с химиотерапией МНИОИ им. П.А. Герцена — филиала НМИЦ радиологии. Елена решилась на консультацию с руководителем отделения Евгением Трошенковым, и это стало переломным моментом.
«Из-за сильно выраженной деформации мы долго думали над возможным вариантом реконструкции, —
Как правило, при лоскутной пластике ткань для груди берут с живота. Поэтому пациентка получает не только грудь из собственной мягкой и теплой ткани, но и плоский живот.
«На первом этапе нам предстояло выполнить абдоминопластику (пластика живота. — Прим. ред.) и выделить лоскут на сосудистых ножках, что само по себе является очень скрупулезным процессом, от которого во многом зависит успех операции, — рассказывает Евгений Трошенков, возглавивший хирургическую бригаду. — Но и все последующие этапы невероятно сложны».
Врачам предстояло вшить лоскут в фиброзные ткани, где сосуды оказались гораздо тоньше. Хирурги смогли сшить сосуды, но из-за их разницы в размерах восстановить нормальный кровоток не удалось. В конечном счете это могло привести к тромбозу и потере лоскута. Тогда врачи решили найти альтернативную донорскую зону.
«Мы стали искать сосуды в подмышечной области. Единственным вариантом было подключить лоскут к сосуду, который отходит от подмышечной артерии. Но и там после лучевой терапии и колоссального фиброза нас ждало разочарование», — добавляет пластический хирург Азарий Фалесович.
А между тем времени на то, чтобы сохранить жизнеспособность лоскута, оставалось все меньше. И хирурги пошли на крайний шаг — соединили донорские сосуды с сосудами здоровой молочной железы.
Для этого мы подкожно сформировали туннель, в котором уложили сосудистый пучок и подключили его к сосудам с другой стороны.
Врачи вспоминают: вена пациентки была очень тонкая, почти прозрачная. И здесь без микрохирургов не обойтись.
«Тот случай, когда работаешь не с тем, что видишь, а что буквально чувствуешь на кончиках пальцев, — говорит микрохирург Дмитрий Мантаридис. — Стенки сосудов были настолько тонкие, что прорезались нитки. Поэтому окончательной уверенности, что анастомозы заработают, у нас не было».
В итоге работа хирургов длилась 14 часов! Но все получилось: лоскут прижился.
«Я попала в руки потрясающих врачей, которые не только пошли на риск, взявшись за мой сложный случай, но и сделали меня еще красивее.
Всю жизнь мечтала о плоском животике, и теперь у меня не только роскошная грудь, но и подтянутое тело.
Я люблю море и больше двух лет отказывала себе в этом удовольствии. И вот наконец я обязательно отправлюсь в путешествие — здоровой и уверенной в себе!»