- Вы помните своего первого онкологического пациента?
- Это был мужчина преклонных лет, который согласился принять участие в исследовании в рамках моей диссертации. В ходе этой работы мои надуманные представления о том, что всем онкологическим пациентам поголовно нужна психологическая помощь, пошатнулись. Оказалось, не всем. По нашим и мировым исследованиям, около 60% обычно спонтанно, самостоятельно справляются с проблемой. 30% помощь была бы полезна. И 10% нуждаются в медикаментозном сопровождении врачей-психотерапевтов.
- Как понять, кому нужна немедленная психологическая помощь?
- Это слышно и видно. Любой профессиональный психолог сразу увидит и беспокойство, и тревогу. Бывают в жизни проблемы, которые пришли и не уходят. И качество дальнейшей жизни зависит от того, насколько человек приспособился к сложившейся ситуации. Дезадаптанта видно и слышно: он зафиксирован на проблеме, старается либо избегать ее, либо зациклен на ней. Другие области жизни остаются закрытыми. Это влияет на суждения, на взаимодействия с окружающими и образ жизни. Онкологический пациент может жить полноценной жизнью даже в хосписе. Вот одни живут, а другие маются. Также и в состоянии ремиссии - одни работают, путешествуют, радуются жизни, а вторые судорожно боятся рецидива. Главную роль здесь играют особенности личности, которые и позволяют менять отношение к болезни.
- Есть мнение, что «рак — болезнь печальной души», даже некоторые медицинские светила утверждают, что рак — заболевание психосоматическое (в переводе с греческого психо — душа, сома - тело).
- Это заблуждение. Нельзя говорить о единственном факторе, который запускает болезнь. Те, кто верит в подобные мифы, в основном, борются с собственными страхами. С середины прошлого века этот вопрос пристально исследовался за рубежом. Было проведено множество серьезных исследований. В результате в Международном классификаторе в разряде психосоматических заболеваний рака нет. Если говорить о взаимодействии психики и онкологического заболевания, надо помнить, что психика «штука вторичная», она лишь часть организма, отражающая внешние и внутренние процессы. В психосоматическом заболевании взаимосвязь психогенного фактора и соматического проявления должна быть быстрой и прямой. Например, как при астме или псориазе. Вот такой быстрой и прямой взаимосвязи при формировании онкологических заболеваний не выявлено. Мой опыт работы в хосписе № 1 говорит о том же. Заболевают очень разные люди с очень разной судьбой. Среди них есть абсолютно не травмированные предыдущими жизненными событиями. Убеждена, психика, скорее, отражает некий системный сбой. К примеру, раньше я была терпима к тому, что мне наступали на ногу в общественном транспорте, а потом вдруг решила, что весь мир на меня ополчился. Вот такая эмоциональная ослабленность может быть одним из симптомов заболевания.
- Еще один популярный стереотип, который внушают онкологическим пациентам, - «мысль материальна, поверь в себя, радуйся и исцеление придет…». Работает такая установка?
- Это то, с чем я бесконечно имею дело, — в хосписе - меньше, в Центре онкологии им. Петрова - больше. Люди считают, что если они плачут и расстраиваются, это усугубляет их положение. Но тот, кто советует вытеснить, то есть забыть свою болезнь, просто скверный психолог. Во-первых, это невозможно. Во-вторых, игнорировать свое заболевание вредно, онкологическая настороженность должна сохраняться даже в ремиссии. По большому счету, от этого иногда зависит выживаемость.
Я давно и регулярно участвую в школах пациентов, которые проводит МОД «Движение против рака». В зале может находиться 60-90 человек. Все они имеют отношение к онкологическому заболеванию: кто-то болел, кто-то родственник пациента. Иногда я провожу эксперимент - задаю вопрос: «Кто из вас думал, что может заболеть раком?». Руки поднимают единицы. И оказывается, что у этих людей был повод так думать — кто-то в семье болел, кто-то впечатлился смертью известного человека.
На самом деле мало кто живет с мыслью о том, что он может заболеть. Хотя бессознательно человек знает о себе больше, чем осознает. Например, если в организме что-то происходит, человек может не понимать, что именно, но какое-то внутреннее ощущение недовольства, беспокойства возникает. А миф о том, что «мысль материальна» - это бытовой вульгаризм.
- Мужчины и женщины по-разному воспринимают болезнь?
- Важны особенности личности, а не гендерные отличия. Но в структуре какого пола представлены те или иные особенности в большей степени? Люди одного и того же типа имеют схожий рисунок реагирования. По моим наблюдениям, мужчины больше боятся смерти, утраты себя. Женщины традиционно больше сосредоточены на другом объекте, чем на себе. Но это все достаточно общее представление. Женщины нарциссического типа, полностью зацикленные на себе, тоже встречаются. Вообще чаще мы видим астеничные либо истерические реакции на болезнь. Истерики плохо контролируют напряжение, они его все время сбрасывают, поэтому помощи не просят. Астеники соберутся решать задачу, а потом постесняются сказать, что им тяжело.
- А если человек отказывается от лечения или бежит к бабкам-колдуньям?
- У нас нет задачи переломить личность пациента. Мы не можем ничего ему запретить. Это никак не поможет. Проинформировать особым образом, пошатнуть деструктивную позицию мы можем. Но и это не всегда эффективно. Встречается латентная психопатия, с которой ничего не сделаешь. Но тогда мы переходим в фазу общения с родственниками и помогаем им принять пациента таким, какой он есть, и снять с себя чувство вины и гиперответственности. И как раз это помогает иногда преодолеть сопротивление пациента и помочь ему принять решение лечиться проверенными методами.
- В каждом стационаре должен быть свой онкопсихолог?
- И не один. В идеале - целая бригада. Два-три психолога, психотерапевт. Есть расчеты на штатную единицу, они редко выдерживаются, но в последнее время ситуация меняется, все большие онкоцентры более-менее заботятся об этом. Онкопсихологов наконец-то признали. Но все зависит от доброй воли руководителя организации, который понимает необходимость работы медицинских психологов и выделяет для этого деньги из бюджета клиники.
- Врачи могут оказать психологическую поддержку? Надо ли учить врачей правильно обращаться с пациентом?
- Конечно, врачи — наша целевая аудитория. Но доктор идет на сотрудничество с нами, только когда сформировался запрос. Есть программа, нацеленная специально на работу с врачами и персоналом больницы в Центре онкологии имени Петрова. Другое дело, что учить надо вовремя. Сейчас мы сотрудничаем с СПбГМУ им. Павлова, планируем организовать факультатив для студентов - будущих онкологов.
- Существует какая-то методика, позволяющая оценить эффективность вашей работы?
- Ничего пока нет. Никаких стандартов и протоколов. В Ассоциации онкопсихологов мы как раз это обсуждаем. В хосписе есть внутреннее положение о деятельности медицинского психолога, в котором я прописала все, чем занимаюсь, и издала в виде брошюры.
- Как выучиться на онкопсихолога?
- Сейчас речь, скорее, идет о курсах повышения квалификации уже действующих психологов. Какое-то движение в плане обучения студентов есть в СПбГУ на факультете психологии, в медицинском университете имени Мечникова. В Центре онкологии имени Петрова председатель нашей ассоциации и корифей направления Валентина Чулкова давно открыла программу повышения квалификации врачей и психологов. В «Иматоне» есть мой вводный семинар, а также семинар моей коллеги. Мне интересно работать с целевой аудиторией — врачами, которые поработали и уже имеют представление, зачем им нужна онкопсихология.
- Зачем?
- Как правило, они уже столкнулись с онкологическим пациентом на приеме и ощутили профессиональную беспомощность. Потому что в онкопсихологии есть свои особенности. Все социальные психологи научены преодолевать ситуацию: пациент пожаловался на проблему, с ним поработали, вопрос исчерпан. Этого в онкопсихологии никогда не будет, потому что ситуация в болезни непредсказуема.
- Существует какая-то конечная цель у онкопсихолога?
- Как правило, онкологический пациент приходит с чрезвычайно высоким уровнем напряжения. Единственное, чего мы можем добиться, и чаще всего этого бывает достаточно, - выровнять его эмоциональное напряжение. А дальше у каждого - свой запрос. Например, фантомная боль, и тогда психолог уже работает в этом направлении.
© ДокторПитер