Больница №122: развивались в кризисные времена, и эти переживем

Однако большинство петербуржцев о ее существовании узнали только 20 лет назад, когда ведомственное медицинское учреждение впервые открылось для города. Это решение принял избранный тогда новый главный врач ЦМСЧ-122 Яков Накатис, д.м.н., профессор, главный отоларинголог Министерства здравоохранения, заслуженный врач РФ.

- Яков Александрович, мало кто знает, что вы возглавили обнищавшую клинику в смутные времена, не будучи еще ни профессором, ни заслуженным врачом. Да и историю клиники мало кто знает. В юбилейные дни – самое время ее рассказать.

- МСЧ-122, сегодня это Клиническая больница №122, названная именем ее создателя – Леонида Григорьевича Соколова, была создана под грифом «Секретно» в январе 1973 года. Это были поликлиники для обслуживания работников атомной промышленности при трех предприятиях Атомпрома. Десять лет спустя все три амбулаторные службы объединились в новой, суперсовременной по тем временам клинике на пр. Культуры, 4, которая позже получила статус центральной медсанчасти (ЦМСЧ-122). В Петербурге их было несколько, но только наша осталась единственным учреждением промышленной медицины со стационаром. Я пришел в нее рядовым лор-врачом.

В начале 1990-х, когда после конверсии в Минатомпроме у нас осталось меньше 40% так называемого прикрепленного контингента (от 80 тыс работников атомной промышленности осталось 16-17 тыс), медсанчасти соответственно сократили и финансирование. А помните, какой тогда была инфляция? Ни лечить пациентов нечем, ни кормить, про зарплату сотрудникам и говорить нечего – инфляция «съедала» все. И именно в этот очень непростой период для всей медицины в стране, а для ведомственной – особенно, меня выбрали главным врачом, и клиника начала работать на город, чего не было никогда за всю историю ведомственной медицины в Петербурге. При этом мы совсем не умели оказывать экстренную помощь, учились на ходу. Потом учились менеджменту и экономике в Америке, учились хозяйствовать и лечить по-новому – по стандартам, чего не делала в тот период ни одна больница в стране. Мы первыми повысили статус среднего медицинского персонала, и медсестры у нас – ключевые должности в процессе лечения. Про нашу клинику не говорят, как про большинство других российских больниц: «Врачи делают невозможное и спасают больных, а выхаживать их некому». Из 760 сестринских ставок, сейчас всего 12 вакантных.

- При всех плюсах, ваш опыт вряд ли можно применить в других медучреждениях города: 122-я больница — ведомственное учреждение и всегда была на особом положении.

- Мы уже не ведомственное учреждение, мы в составе Минздрава (Федерального медико-биологического агентства России), хотя и являемся клиникой промышленной медицины. Это значит, что мы созданы для медицинского обеспечения работающих в специальных отраслях промышленности с вредными условиями труда. Но бюджетное финансирование мы получаем только для ведомственных больных. А с 2013 года и его не будет, потому что и ведомственного контингента по новым правилам тоже не будет: ветераны и работники атомной промышленности автоматически лишаются возможности лечиться в нашей клинике. По закону, они должны будут, как все, получать медицинскую помощь в рамках системы обязательного медицинского страхования. Государство фактически обмануло весь декретированный контингент – всех, кому пожизненно гарантировалась специализированная помощь в медицинских учреждениях, умеющих работать с определенными профпатологиями.  Мы сейчас призываем их прикрепляться через страховые компании в рамках ОМС к нашей поликлинике. Другого способа получить медицинскую помощь в нашей больнице у них не будет.

- С другой стороны, вряд ли вы сумели бы наладить платное медицинское обслуживание, если бы больница на 100% заполнялась ведомственными пациентами…

- Сумели бы. Искали бы пути увеличить мощность больницы, то есть увеличивали бы число пролеченных и продиагностированных пациентов. Мощность - это умение максимально использовать оборудование и площади, которыми мы располагаем, интеллектуальный ресурс – профессионализм врачей. Тут медицина мало чем отличается от любой другой отрасли: растет производительность – растет число пациентов, получивших квалифицированную помощь, а значит и ее оплата.

- Как в наших условиях можно увеличить мощность, если пациенты до плановой операции обследуются на койке несколько дней и после нее остаются в клинике надолго? В Финляндии, например, пациента оперируют в день поступления в клинику и средняя длительность койко-дней – не больше пяти.

- Когда я принял больницу, мы лечили за год 9,4 тыс пациентов, сейчас – 22 тыс за год. При этом количество коек за это время не увеличивалось, а уменьшалось за счет комфортности. Но ее оборот вырос за счет того, что нет простоев в пятницу-субботу-воскресенье, когда пациенты не получают лечения, во многих клиниках их вообще на выходные домой отпускают. А «простой» койки в эти дни в прежние времена означал 1,5 месяца простоя для всей больницы. Плюс использование современных методов лечения, которые сокращают сроки нетрудоспособности для пациентов. Так что и у нас за счет интенсивности процесса лечения сокращается время пребывания пациентов на койке.

Но есть ситуации, когда сократить его кардинально невозможно: больница – федеральное учреждение, к нам приезжают пациенты со всей страны, часто недообследованные, не подготовленные к лечению и мы вынуждены на койке проводить обследование и готовить к операции. А послеоперационное пребывание на койке растягивается из-за того, что все еще боимся отпустить пациента «на волю». Мы не знаем, куда он пойдет и как будет выполнять назначения врача.

С петербуржцами в этом смысле проще: практически все госпитализируются с уже установленным диагнозом и необходимыми результатами обследования, либо в день госпитализации, либо на следующий их оперируют. На все запланированные гинекологические операции пациентки поступают утром. Но, конечно, до европейской нормы койко-дня мы вряд ли в ближайшее время дойдем. Тем более в условиях, когда федеральные клиники обязывают войти в систему обязательного медицинского страхования с нового года.

- Что это значит для вас? С 1990-х больница практически не работала в рамках ОМС.

- Например, даже если пациент захочет попасть к нам на платное лечение по экстренным показаниям, мы не сможем выполнить ему операцию за деньги – экстренная помощь должна оказываться только в рамках ОМС. Комфортная палата, VIP-условия, это – пожалуйста. Впрочем, и сейчас с этим есть определенные сложности, наверное, обусловленные нашим менталитетом. Пациенты готовы тратиться на комфортность, на лекарства и расходные материалы – им это понятно. А платить за мастерство врача и за операцию, которую он выполнил, не хотят.  

И тут могут возникнуть большие сложности. Дело в том, что наши врачи даже не задумываются о том, есть ли лекарства, которые требуются пациенту, хирург протягивает руку и в нее кладут качественный шовный материал и сшивающий аппарат, пациенту нужна кровь – обеспечивают немедленно. ОМС не предусматривает такой уровень обеспечения. А приписками заниматься мы не умеем.  

Кроме того, мы не рвемся дежурить по «Скорой», для этого нам надо менять штатное расписание – вводить новые ставки анестезиологов, хирургов и т. д. Экономически нам это не выгодно. Поэтому мы сможем принимать экстренных пациентов только днем, а можем и вообще не принимать, если к нашей центральной поликлинике прикрепится достаточно пациентов, которые смогут получать направление на плановое лечение в стационаре.

К тому же, наверняка, поможет продолжать развитие клиники программа ВМП – в 2013-2014 годах она еще будет финансироваться из федерального бюджета отдельной строкой. Например, экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) будет выполняться и по федеральным квотам и в рамках ОМС.

- С 2013 года государственным учреждениям запрещено иметь и хозрасчетную службу  «Скорой помощи». Что вы будете делать с собственной «Скорой»?

- Переведем ее в статус «неотложки» для оказания помощи на дому. Да, у ее врачей не будет в арсенале наркотиков, сильнодействующих препаратов, но надеемся, что это не сильно скажется на спросе на эту услугу. Возможно, заключим договор с Городской станцией скорой помощи – она сможет перенаправлять нам свои вызовы.

- Если в соответствии с законом об ОМС все желающие захотят прикрепиться к вашей поликлинике, врачи справятся с выросшим числом посетителей?

- Мы прикрепляем только прежде относящийся к нам контингент (работников Атомпрома) – другого выхода остаться в клинике, где умеют лечить их профпатологии, в новых условиях нет. Кроме того, мы заключаем договоры на медицинское обслуживание работников предприятий. В этом году у нас было 150 таких договоров, и мы готовы в новых условиях предложить некоторым из них прикреплять своих работников к нашей поликлинике. Они от этого только выиграют. Кроме того, мы работаем с компаниями добровольного медицинского страхования. Так что круг наших пациентов все равно относительно ограничен.

Для всех петербуржцев, думаю, мы будем работать в качестве консультационного центра. Терфонд ОМС и комитет по здравоохранению сейчас обсуждают с нами работу на город в таком статусе. У нас для этого достаточно оборудования и квалифицированных специалистов.

- Могут ли и другие федеральные учреждения получить статус консультационно-диагностических центров, Первый мед, например, или клиника МЧС?

- Конечно, от этого выиграет только дело, то есть пациент. Лишь бы у фонда ОМС на это средств хватило. Потому что денег в нем не прибавится, а ртов станет больше.

- Похоже, введение новых правил в следующем году остановит развитие клиники?

- Это вряд ли. В любых условиях можно найти возможности для развития. А кроме того, понимание, что многие наши законы необходимо корректировать, приходит по мере их исполнения. Так что думаю, если какие-то нормы и правила будут тормозить развитие медицины в конкретном учреждении или в стране в целом, то все, от кого зависят их изменения, об этом узнают.

Например, мы год работаем по закону, в соответствии с которым не имеем права иметь кредиторскую задолженность больше 30 млн в месяц. Какими законами экономики руководствовались его разработчики? При обороте в 150 млн руб в месяц я не имею права на кредиторскую задолженность больше 30 млн в месяц? У нас сейчас 79 млн долгов, а с начала года было 250 млн. И это нормально, весь мир живет в кредит. У нас 57 млн руб - только месячная зарплата сотрудников, потребление лекарств - 25 млн в месяц. А деньги идут из страховых компаний в течение 6 недель после выписки пациента.

Почему опять государство вмешивается в процесс хозяйствования? Буду банкротом, пусть вмешивается! Получается, что оно говорит мне: «Тормози, останови развитие». Я не понимаю, почему должен это делать, если мы можем и хотим двигаться вперед – осваиваем новые медицинские технологии, открываем новые отделения, объемы оказанной качественной медицинской помощи растут.

Уверен, эту норму закона будут корректировать. Поживем с ОМС и узнаем, что надо корректировать в законе об этой системе. Наша клиника развивалась даже в тяжелые кризисные времена, и эти тоже переживем.

© ДокторПитер