Мужчина на протяжении нескольких лет обращался к врачам, в том числе к лор-специалистам. Но опухоль никто не видел - ни КТ, ни МРТ не назначалось: «Шишка выросла? Видимо, простуда, принимайте антибиотики». В результате – распространенный рак IV стадии. В НМИЦ онкологии он обратился 2 года назад уже с таким диагнозом - опухоль к тому времени практически полностью уничтожила верхнюю половину лица, в том числе решетчатую кость (одна из костей лицевого скелета черепа, она располагается по центру лица, отделяет носовую полость от полости черепа).
Еще на этапе установления диагноза опухоль была признана неоперабельной, а консервативное лечение было бы малоэффективно, потому что с таким раком пациенты должны получать одномоментно лучевую и химиотерапию. Но тут локализация и распространенность опухоли была такой, что опасаясь осложнений, сначала следовало делать курс химиотерапии, потом - лучевой терапии. Из-за перерывов для реабилитации между этими видами лечения, к следующему курсу химиотерапии опухоль прогрессирует. Самый эффективный метод лечения – ее удаление, а затем химиолучевое лечение. Но он доступен не всем – все зависит от исходного состояния пациента и распространенности опухолевого процесса. Этого оперировать нигде не брались.
- А мы все-таки решили попробовать. Собрали специалистов (оториноларинголога, офтальмолога), удалили опухоль, сделали резекцию дна глазницы – удалили его среднюю часть - участок кости, пораженный опухолью. Именно она держит глаз, поэтому после удаления он может «проваливаться». Чтобы глаз не погиб, для его поддержки в процессе удаления, установили сразу проленовый протез (нерассасывающаяся сетка). Удалили также кости верхней челюстной пазухи. В общем, всю верхнюю левую часть лица, - рассказала «Доктору Питеру» заведующая отделением опухолей головы и шеи Замира Раджабова. - В результате получилось прямое сообщение между ротоглоткой и носоглоткой. В такой ситуации человек не может полноценно и спокойно ни дышать, ни есть, ни говорить. Потому что в нормальном состоянии ротоглотка отделена от носоглотки верхней челюстью - твердым нёбом. А когда его нет, то нос, основание черепа и глотка становятся единым пространством, в котором очень трудно собрать воздух для вдоха. Человек не может и говорить, потому что звук не создается, не может есть – пища попадает «не туда».
- Мы справились с осложнениями, - говорит Замира Раджабова. Пациент был прооперирован в июне 2018 года. Полгода, после всех этапов лечения, он прожил без рецидива. А это уже хороший показатель, хотя рецидив еще возможен. И мы его ждали, потому что опухоль была очень злая. И прежде чем приступать к формированию «нового» лица, мы должны окончательно убедиться в том, что злокачественный процесс остановлен. Из-за того, что рецидив теоретически был возможен, а также из-за того, что потребуется еще лучевая терапия, под которой пересаженные ткани гибнут, мы сделали временную пластику и поставили обтуратор, который отделил ротоглотку от носоглотки, – его изготовили индивидуально наши стоматологи, чтобы пациент мог полноценно жить: нормально дышать, есть и говорить.
Несмотря на то, что, как говорят врачи, опухоль была злая, развивалась она медленно, а такие поддаются лечению. Но при этом после радикального вмешательства и курса терапии реабилитация обычно длится год, а тут возникли проблемы – обтуратор стал натирать ткани, пациент стал нервничать, расстраиваться, потерял надежду на полноценную жизнь в обществе. Поэтому через 8 месяцев после операции Замира Раджабова обратилась за помощью к коллегам из Томского онкологического центра – там напечатали на 3D принтере индивидуальный протез глазницы из биокерамического материала по снимку, полученному на КТ.
На место проленового протеза установили биокерамический – восполнили недостающую часть дна глазницы. А затем малоберцовую кость вместе с мышцами и кожным лоскутом пересадили в ротовую полость – воссоздали альвеолярную часть верхней челюсти, каркас для восстановления формы лица и отделения носоглотки от ротоглотки. Операция была выполнена совместно хирургами НМИЦ онкологии им. Петрова и Томского онкологического центра.
Через 2-3 недели после реконструкции пациент начал нормально есть, ему уже удалили гастростому.
Злокачественные опухоли головы и шеи – одна из самых сложных локализаций в онкологии. Прежде всего, потому, что обнаруживаются они часто очень поздно. Почему?
- У меня нет ответа на этот вопрос, – говорит Замира Раджабова. – Знаю только, что в стране, в том числе в Петербурге, плохо организована помощь пациентам с опухолями головы и шеи.
Из регионов приехал недавно 22-летний мальчик с огромной опухолью носоглотки, поразившей уже верхнюю челюсть и глаз, с огромными узлами на шее, процесс добрался до гипофиза. Мальчик не может даже ходить. Много успешных, активных людей среднего возраста обращаются за помощью с уже запущенными стадиями опухоли. Вчера пришла пациентка – рак корня языка, метастазы с двух сторон. И лечили ее и обследовали полностью лор-специалисты, но не смогли обнаружить опухоль в языке.
Наверное, одна из причин в том, что внешне такие опухоли не видны на ранних стадиях. Глаз запал, нос не дышит, появляется кровотечение или отделяемое из носа? На это не обращают внимания, как на незначительное недомогание, которое «само пройдет», люди говорят себе «я очень занят», «времени нет по врачам ходить». И находят объяснение своему состоянию – понервничал, переутомился. А чтобы полегчало, попью витамины или биодобавки. Не помогает? Так ведь надо же не неделю пить, а месяц, а то и два. Сначала одни витамины, потом другие – время проходит, злокачественный процесс тоже не стоит на месте.
На ранних стадиях врачи видят, в основном, базалиому (разновидность рака кожи). Потому что она растет у кого-то 6 месяцев, у кого-то год, а у кого-то – десятки лет и не разрастается. Хотя и с ними люди приходят не сразу, только когда появляется какое-то долго незаживающее новообразование на коже.
В онкологический центр обращаются и пациенты с огромными образованиями. Парадокс, но эта уродующая внешность опухоль у человека растет лет 30, и ему все равно, ничего ведь не беспокоит. Это либо меланома, либо плоскоклеточный рак, либо базалиома, случается, что так проявляются метастазы какой-то другой опухоли, например, рака яичника. А женщина обращается к врачу, когда уже весь затылок поражен наружной опухолью и косынка на голове перестала завязываться.
- Понятно, что канцерофобия – плохо, - говорит Раджабова. - Но те, кто ищет у себя рак и постоянно ходит по врачам, в случае, действительно, беды, хотя бы найдут проблему вовремя. Совсем уж не обращать на себя внимания еще хуже. Потому что успех в лечении зависит и от стадии заболевания и от самой опухоли. Есть такие, за которые можно браться и на III – IV стадии. У нас есть пациент, у которого появилась прогрессия рака языка через пять лет после нашего лечения, мы снова его прооперировали, сделали криодеструкцию, провели химиотерапию, в итоге он живет уже 7 лет. С раком гортани ко мне приходят (приезжают из других регионов) на обследование через 7-8 лет и более. Если опухоль выявлена при малейшем дискомфорте на ранней стадии и начато лечение, то можно получить прекрасный результат и значительно продлить жизнь пациенту, а во многих случаях и получить стойкую ремиссию в течение многих лет. Все зависит от нас самих, как мы относимся к самим себе, к своему здоровью.
© ДокторПитер