До неузнаваемости: как пластическая хирургия может изменить жизнь человека

Но все-таки, как правило, к хирургии лица и тела обращаются, чтобы улучшить внешность или убрать дефекты, последствия травм и ожогов. Эксперты круглого стола «Доктора Питера» рассказали о тенденциях, возможностях и сложностях пластической хирургии сегодня.

Зачем идут к хирургу

На операционный стол ложатся по разным причинам, и в каждой клинике статистика своя.

— Наши клиенты чаще обращаются за омолаживающими процедурами. Тех, кому нужно именно улучшение черт лица, немного, — говорит Владимир Петренко, пластический хирург, заведующий отделением клиники «Скандинавия». — Женщины за коррекцией возрастных изменений впервые приходят в возрасте от 45 до 55 лет, и тут мы используем разнообразные малоинвазивные технологии, эндоскопические подтяжки в сочетании с классическими SMAS-методиками. Более возрастные пациентки — от 55 до 65 лет — приходят уже за комплексным омоложением. Доля операций у мужчин от общего числа операций — около 5-7 %. Чаще их интересует верхняя и нижняя блефаропластика, коррекция возрастных изменений и комплексное омоложение.

— У нас также наиболее часты омолаживающие операции — блефаропластика, подтяжка бровей, границы шеи и заметный процент — ринопластика, отопластика (пластика ушей), — говорит Александр Шумило, пластический хирург, генеральный директор клиники Grandmed. — Операции по желанию — это все же редкость. В большинстве для них есть показания: устранение функциональных нарушений, последствий травм, рубцов после ожогов, нарушения носового дыхания,  коррекция эстетических недостатков — птоз, нависание бровей. У мужчин популярны блефаропластика, ринопластика и на третьем месте — эндоскопическая подтяжка лба и бровей. В плане подтяжек мужчины — наиболее сложная категория, но их у нас примерно 7-10 %.

Павел Федоров, пластический хирург, косметолог многопрофильной клиники «Балтмед», рассказал, что женщины в первую очередь обращаются за омоложением лица. Но уже появилась довольно обширная аудитория пациенток, которым нужна бьютификация — коррекция недостатков, нюансов, но не возрастных изменений. Это чаще всего более молодая категория пациентов, и проблема касается чаще всего средней трети лица.

— Что касается мужчин, которых у нас не более 10 %, то они более консервативны, относятся к пластике настороженно и не хотят кардинальных изменений, — пояснил эксперт.  — Начинают они обычно с минимума коррекции, но это удается не всегда. Например, при той же пластике верхних век может оказаться, что основная проблема — в опущении области бровей. И да, пациенты-мужчины более сложные в работе и требуют отдельного подхода.

— Я как челюстно-лицевой хирург работаю с пациентами, приходящими от пластических хирургов, — продолжил Иван Пушняков, челюстно-лицевой хирург многопрофильной клиники «Балтмед». —  И моя основная задача — бороться с функциональными нарушениями: аномалиями  скелетных соотношений, дефицитом развития костей лица, асимметрией. Эти нарушения приводят к расстройствам со стороны височно-нижнечелюстного сустава, что вызывает нарушение функции жевания, болевой синдром, асимметрию нижней трети лица. Например, недостаток объема нижней челюсти с возрастом вызывает ухудшение ночного дыхания, а дистализация мягких тканей полости рта с потерей зубов — ночное апноэ. Также я работаю с костными структурами пациентов, которые обращаются с целью феминизации или маскулинизации лица. Например, увеличить углы нижней челюсти можно имплантатами — или же работать с тканью  пациента. Определенная категория людей, приходящих с целью проведения ринопластики для улучшения эстетического результата и носового дыхания, сталкиваются с тем, что запланированный результат невозможно получить из-за выраженного бокового смещения верхней челюсти. Такая ситуация не позволяет спозиционировать основание носа по центральной линии лица с сохранением функции полного объема носового дыхания.

— Самые популярные операции на лице — блефаропластика, которая бывает трансконъюнктивальная, когда разрез делают со стороны конъюнктивы, и подресничная, — добавил Рустам Гедгафов, пластический хирург клиники A3BEAUTE. — Также популярна подтяжка бровей и эндоскопическая подтяжка верхней трети лица, фронто-темпоральный лифтинг — подтяжка лба и висков, — ринопластика, операция на губах и устранение оттопыренных ушей. Обращения мужчин чаще всего касаются возрастных изменений век, ринопластики. Причем изменение формы носа делают как по желанию пациента, так и по показаниям — например, после травм и при нарушении дыхания.

— В нашем регионе пациенты чаще всего прибегают к помощи пластического хирурга, чтобы исправить нос (ринопластика) и веки (верхняя и/или нижняя блефаропластика), — пояснил Антон Черников, пластический хирург, тренер по инвазивным методам в косметологии Клиники эстетической хирургии и косметологии. — На второе место я бы поставил подтяжки лица и шеи (SMAS-лифтинг, ритидэктомия, S-лифтинг и т.д.). И на третье место — отопластику (коррекцию ушей), подтяжку лба, бровей, липофиллинг лица, пластику губ и т.д. Практически все эти операции проводятся в связи с возрастными изменениями, кроме носа и ушей, которые закладываются генетически, в утробе матери. Поэтому большинство пациентов с такими проблемами ждут 18 лет и первым делом «бегут» к пластическому хирургу. Эти операции, конечно, можно отнести и к реконструктивно-пластическим операциям — если, например, пациент получил травму носа или ушей. Поскольку наши желания формируются из трендов, из телевизоров, социальных сетей, то на сегодняшний день стала популярна операция по пластике губ. Ее также редко выполняют с целью нивелировать возрастные изменения в периоральной области — это больше «хотелки» пациентов. Последнее время очень часто за пластикой лица стали обращаться мужчины. И что самое веселое, их отправляют жены, чтобы на мужьях увидеть результат и потом самим лечь на операционный стол. У мужчин три самых популярных операции на лице: веки, нос, подтяжки лица.

Возможности и выбор

По словам Рустама Гедгафова, есть множество методов изменения контуров и овала лица  — как малоинвазивные, так и традиционные. Среди первых популярна эндоскопическая подтяжка лба и висков, верхней зоны лица, когда разрез находится на волосистой части головы. А еще SMAS-лифтинг, приподнимающий нижние две трети лица, за счет чего контур восстанавливается. При правильном подходе эффект держится более 10 лет.

— Есть феминизирующие и маскулинизирующие операции, — говорит Владимир Петренко. — Вместе с челюстно-лицевыми хирургами можно сделать из «женского» лица «мужское» и наоборот. Можно использовать филлеры, уменьшать или увеличивать объем костной ткани, черты и форму лица. Все зависит от желания пациента и возможности бригады хирургов. Ринопластика уже сильно меняет восприятие лица, а уменьшая проекцию лба, скул, челюстей, мы полностью меняем облик пациента. Если проблема внешности связана не только с мягкими тканями, но и с асимметрией или аномалией развития костного скелета, тут на помощь приходят челюстно- лицевые хирурги.

Есть экстремальные примеры — «женщина-кошка», «Барби» и «Кены». Людей, желающих иметь неестественный вид, довольно много. Особенно развивается подобная хирургия у корейских коллег, поскольку у пациентов есть такой запрос. Там на хирургический стол ложится один человек, а через месяц после полной переделки его не узнают даже родственники.

— На сегодняшний день пластическая хирургия уже не является чем-то из области фантастики, и каждый день мы встречаем людей, которые хоть раз что-то скорректировали себе у пластического хирурга, — продолжил Антон Черников. — Исходя из этого, нам открываются большие возможности в практике. И если раньше можно было сказать, что кардинально внешность изменить не получится с одного раза, то сегодня об этом можно говорить легко. Появились узкие специалисты, которые работают с костями лицевого скелета — это дает возможность поменять костную структуру черепа и изменить внешность до неузнаваемости.

— У нас в клинике есть множество вариантов изменить все участки лица, есть омолаживающая пластика век, лба — как правило, эндоскопическая, — добавил Александр Шумило. — Мое мнение, что самая сложная операция на лице — это пластика носа. Процентов 60-70 % — это первичная ринопластика, затрагивающая только внешний вид, в остальных же случаях требуется еще и улучшение функции этого органа. Например, есть группа пациентов с перфорацией перегородки. Перед ринопластикой всегда делают КТ с проверкой функций носового дыхания (риноманометрия), у всех без исключения проводится компьютерное моделирование носа. Мы используем все виды аутотрансплантатов, но не применяем искусственные материалы или аллотрансплантаты.

Как отметил Павел Федоров, эндоскопические методики позволяют через минимальные разрезы делать операции больших объемов. Но и более классические методики, которые доктор использует в практике — такие как smas- и space-лифтинг, — не надо списывать. Это фундаментальные операции, которые дают значительный омолаживающий эффект.

— Если пациент в рамках бьютификации не хочет работать с костными частями, я могу применить филлеры, — добавил он. — Также большую роль играет плотное взаимодействие пластических и челюстно-лицевых хирургов, если есть какие-то недостатки челюсти, прикуса. Есть случаи, когда пациенты эмоционально хотят преображений, но не представляют результат — и тут помогает компьютерное моделирование. Но даже несмотря на это бывают случаи, когда пациенты долго не могут адаптироваться к новому образу и себя не воспринимают, потому что в голове у них еще жива старая картинка. Бывали даже те, кто просил убрать, например, имплантаты подбородка, чтобы немного снизить эффект преображения.

Иван Пушняков добавил, что все пациенты хотят заранее понимать, каков будет результат. Врачу, в свою очередь, технологии моделирования позволяют проще добиваться запланированных целей.

— Цифровые технологии мы также используем на костных тканях, для распилов и перемещения костных структур. Во-вторых — для индивидуального изготовления имплантатов, — пояснил эксперт. — «Цифра» позволяет изготовить их симметричными, с четким разграничением на половины, особенно когда из собственного материала пациента их не сделать. И опять же, ожидания пациентов иногда осложняют задачу. Когда приходят с изначально красивым контуром лица и просят сделать его еще лучше, это достаточно тяжелая категория пациентов. И цифровые технологии — большое подспорье для тех, кто стремится к идеалу.

Технологии красоты

Малоинвазивные технологии занимают прочное место в «пластике». Как пояснил Рустам Гедгафов, от традиционных они отличаются минимальным рубцом, а также подтяжкой через естественные зоны доступа — рот и конъюнктиву глаза. Еще сейчас в практике активно используют липофилинг — пересадку жировых отложений в ту область тела, которой надо придать объем.

— В 99 % случаев разрез идет из полости рта и снаружи не виден, — продолжил Иван Пушняков. — Всю среднюю зону лица — скулы, верхнюю и нижнюю челюсти, подбородок, углы — оперируют с доступом через полость рта. Когда речь заходит о своде черепа, доступ идет с той части головы, где не видно разрезов. Уменьшение надбровных дуг сейчас также возможно осуществить за счет эндоскопических доступов. Иногда остаются минимальные разрезы, которых через полгода не видно. Травматичность таких операций небольшая: на лице довольно быстрая регенерация.

Антон Черников отметил, что технологии в пластической хирургии продвинулись далеко вперед: если 10 лет назад, чтобы подтянуть лоб, нужно было сделать длинный разрез от уха до уха, то сегодня все делается при помощи камеры и маленькими разрезами до 2-3 см. И это не предел.

— Мы используем эндоскопические методики. Лицо — благодарная область для операций, так как заживает быстро, — говорит Владимир Петренко. — Но прежде всего мы отталкиваемся от внешних изменений, с которыми пациент приходит. Если они небольшие, это позволяет провести эндоскопическую подтяжку, поднять среднюю зону лица, брови, височную зону, сделать блефаропластику, подтяжку шеи. Но если возрастные изменения уже выражены, то от классических методик никуда не деться. Не надо гнаться только за малоинвазивностью — нужны методы, которые дают наиболее выраженные результаты. Можно пойти на поводу у пациента, но есть случаи, когда эндоскопии будет уже просто недостаточно. Появившиеся последнее время операции в разрешении 4К дают потрясающую визуализацию тканей, в том числе и надкостничного, самого глубокого слоя.

Александр Шумило назвал основными функциями технологий в пластической хирургии безопасность, предсказуемость и надежность операций. Сюда входит максимальное предоперационное обследование — МРТ, КТ, функциональные методы, лабораторная предоперационная диагностика. Все пациенты перед операцией боятся анестезии, поэтому наркозу уделяется большое внимание.

— Уже нет ни одной клиники, где бы не работали с эндоскопической техникой. Мы ее используем уже 22 года, — рассказал он. — Можно из любой точки отслоить хоть всю кожу головы, но крайне важно все это правильно зафиксировать. При омолаживающих операциях на лице мы процентах в 70 работаем вместе с косметологами, которые применяют инъекционные, лазерные, фотометодики. Это помогает устранять птозы, улучшать качество кожи. Инновационные методы позволяют одномоментно делать и хирургические, и косметологические процедуры под одним наркозом, с одним послеоперационным периодом..

— Эндоскопические методики используются активно, но каждому пациенту подходит своя операция, — отметил Павел Федоров. — Эффективно их сочетание и с классическими доступами. Кроме работы на лице с применением коротких разрезов есть методики для тела, которые позволяют через маленькие проколы выполнить операцию. Например, липосакция или липомоделирование тела (липоскульптура) выполняются через небольшие проколы, которых достаточно для  проработки большой части тела и создания красивых контуров тела. При такой малой инвазивности общая площадь воздействия на ткань получается довольно большой, а результат — максимальным.

Последствия и ограничения

Есть случаи, когда категорически нельзя провести тотальный фейслифтинг или липоскульптуру, — например, при анемии. Как рассказал Павел Федоров, таких пациентов сначала надо долго вести до определенного уровня гемоглобина.

— Отдельная категория — это курильщики, у которых заживление идет совершенно по-другому и вероятность послеоперационных осложнений значительно выше, — добавил он. — При тех же подтяжках есть риски грубого рубцевания и формирования некрозов отдельных участков. И третья категория, с которой ведешь себя настороженно, — вегетарианцы. У них особый режим питания с минимальным поступлением животных белков, и стройматериала в организме недостаточно. С теми, кто это адекватно воспринимает, всегда можно договориться о режиме приема стандартной пищи или на время внести определенные коррективы в режим питания.

Практически все осложнения решаемы при тщательном планировании, отметил Иван Пушняков. В целом же лицо — это социальный, а не жизненно важный орган, и жестких противопоказаний, по сути, нет.

— Противопоказания — разве что неоправданные ожидания, когда пациенты хотят результата, которого мы вряд ли сможем достичь, или же запрос за пределами разумного, — продолжил он. — Противопоказаниями  при работе с костями являются заболевания сердечно-сосудистой  системы в стадии декомпенсации, эндокринные проблемы — в частности, сахарный диабет, заболевания щитовидной железы в стадии декомпенсации. К примеру, если мы говорим о пересадке костных трансплантатов, которые должны быстро интегрироваться и питаться сосудами, то эти болезни приоритетны по противопоказаниям.

— К абсолютным противопоказаниям можно отнести сахарный диабет, гемофилические процессы, аллергические реакции на медикаменты, все инфекции, хронические заболевания, возраст до 18 лет, — добавляет Рустем Гедгафов. — К относительным противопоказаниям отнесу долгое курение, так как нарушаются процессы естественного заживления в тканях, любую простуду, вирусную инфекцию, возраст старше 65 лет, склонность кожи к келоидным рубцам.

— Наши операции не экстренные и не срочные, это плановая хирургия здоровых пациентов, прошедших обследование, — говорит Владимир Петренко. — Мы должны учитывать и сводить к минимуму риски, в том числе и анестезиологические, — они не должны превышать пользу от самого вмешательства. Я согласен, что не надо брать пациентов с нереальными ожиданиями. Также всегда могут быть специфические отклонения после операции: повреждения сосудов и нервов, выпадения чувствительности определенных зон, временное онемение лобной зоны, двигательные парезы лица. Все эти риски нужно доносить до пациентов, хоть процент минимален в руках опытных хирургов.

— Пластическая хирургия, которая выполняется с эстетическими целями,  жизни не спасает, — говорит Александр Шумило, — и тут важно выделить тех, кого нельзя оперировать. С опытом учишься находить тот самый процент людей, которым что ни оперируй — им все будет плохо. Поэтому пластический хирург должен быть психологом. Я за свой более чем 30-летний опыт научился распознавать таких людей и либо отказывать, либо ограничивать объем операции и переводить ее в более рациональное русло — или вообще к косметологам. Из осложнений могу назвать гематомы, серомы, проблемы с кровообращением, особенно у курильщиков. Длительность эффекта зависит от свойств и качества тканей, даже от колебаний веса.

— Нужно не забывать, что пластическая хирургия — это не поход на маникюр или на стрижку волос, — считает Антон Черников. — Это, прежде всего, медицина. Поэтому, естественно, она может быть недоступна по состоянию здоровья. Перед операцией мы тщательно его проверяем, и с пациентом работают терапевты, флебологи, кардиологи. И только тогда, когда у него все хорошо и нет никаких противопоказаний, он допускается к операции. Очень много случаев в моей практике, когда я вынужден отказать по состоянию здоровья.

Психологический вопрос

Пластическая операция для кого-то — способ решить психологические проблемы и обрести уверенность. Однако не все пациенты потом могут остановиться и удовлетвориться результатом или привыкнуть к новому себе. Поэтому, как считают эксперты, пластический хирург всегда должен быть еще и тонким психологом, который поможет пациенту справиться со страхами и неприятием внешних изменений.

— Основное, что беспокоит врачей при реабилитации, — «зеркальная болезнь», продолжил Александр Шумило: от зеркала не отходят, а то, на что не обращали внимание раньше, малейшие естественные асимметрии, после операции вдруг приобретает значение. И реабилитация помогает сгладить некоторые негативные моменты послеоперационного периода.

— В душе мы всегда моложе, чем выглядим, и легко оперировать, если человек это понимает. Крайне важно понять, чего пациент хочет, чтобы не получить недовольства на выходе, — продолжил эксперт.  — Я дважды за 30 лет удалял имплантаты подбородка и не раз слышал, как пациент, которому сделали красивый нос, скулы или подбородок, говорил, что лицо «не его». Особенно при ринопластике регулярно слышу, что люди не знают чего хотят, поэтому смоделировать на компьютере новый нос сложно. Тогда я иду от противного и прошу их выбрать 10 картинок носа, которого они точно не хотят. Хуже всего — расхождение в голове образа тела и реальности. Но не бывает красивых ртов и носов, бывает красивым выражение лица. Так что в пластической хирургии психология — один из ведущих моментов.

Павел Федоров согласен, что психологический аспект обширен, но есть ключевые моменты. По его словам, здоровых пациентов на хирургию толкает несоответствие картинки в зеркале и в голове, с которым  большинство не может справиться.

— Сегодня есть возможность довести внешнюю картинку до внутренней составляющей, — уточнил он. — И реабилитация крайне важна в плане психологической подготовки пациента к восстановлению. Для большинства послеоперационный период сопровождается глобальным стрессом: по сути здоровый человек добровольно подвергает себя хирургическому вмешательству, после чего и видит в зеркале на следующий день отеки, синяки, повязку… Так что нужен максимум поддержки со стороны врача, бригады  — в том числе косметологов и реабилитологов.

— Социальные сети и зло, и благо, так как пациенты берут оттуда тренды, — продолжил Иван Пушняков. —  Тренд сексуальности, под который моделируются губы и позиция зубов, привел к тому, что красота стандартизируется. Девушки хотят быть сексуальными и становятся одинаковыми. Они думают, что, достигнув именно такого внешнего вида, они будут красивыми. Но тренды меняются — и потом они же приходят к нам что-то в себе переделывать. Следующая категория пациентов готова страдать ради результата. Также есть пациенты, которые меняют себя ради работы. Сотрудники телевидения, должностные лица — с ними тяжелее.

— Пластика улучшает не только и не столько внешность, сколько настроение — и придает уверенности к себе, — считает Рустам Гедгафов. — Также не стоит забывать о сугубо медицинских факторах: множество операций делают по прямым показаниям — например, восстановление носового дыхания не назовешь прихотью. У разных людей внешнее старение — пигментные пятна, потеря объема и провисание тканей — проявляется в разное время. Поэтому борьба с ним подразумевает еще и противостояние старению психическому.

— Есть две группы пациентов — одна приходит убрать возрастные изменения, свежее и моложе выглядеть, — говорит Владимир Петренко. Они адекватно себя оценивают, с ними довольно просто работать и донести, что пластической хирургией нельзя добиться всего.

— Пластика не последняя инстанция: надо работать с качеством кожи, с косметологами, потому что подтяжки, например, не решат проблему пигментации, — продолжил он. — А вот с категорией приходящих за бьютификацией несколько сложнее. Бывает, ты провел моделирование, и пациент с ним согласен, а после операции он не готов с этим жить и видеть себя в зеркале. Когда я вижу, что пациенты сомневаются, я предлагаю им попробовать сначала филлеры — с их помощью можно изменить скулы, подбородок и углы челюстей. Если результат не понравится, они легко рассасываются. Пластическая хирургия не решает психологических проблем. Также мы не можем перед операцией требовать справку о психическом здоровье, хотя иногда бы и хотелось.

— Большинство прибегает к пластике из-за неуверенности в себе, из-за морально-психологических проблем, которые возникли у пациента на определенном этапе жизни, — продолжил Антон Черников. Поэтому врач-пластический хирург должен обязательно учитывать психо-эмоциональный фон пациента и с учетом этого строить план лечения.

— Самое главное, что психологические проблемы решаются у пациента после правильно выполненной операции — и теперь смотреть на себя уже хочется с радостью! — добавил он. — А когда пациенты начинают ловить взгляды окружающих в свою сторону, это также дает неописуемый восторг и моральное удовлетворение самим собой, а, следовательно, и своей жизнью!

Красивое будущее

Как отметил Владимир Петренко, перспектива отрасли — за совместной работой с челюстно-лицевыми хирургами. Это будет давать оптимальный результат — если, конечно, стремиться к естественности. Коррекция природной асимметрии костного скелета поможет добиться лучшего результата и преображения пациента.

— Я наблюдал развитие пластической хирургии в России последние 30 лет, — говорит Александр Шумило, — и тенденция — за малоинвазивной хирургией через проколы, использованием вместо филлеров собственных тканей — жира, жира с плазмой. Пока еще совсем далекое будущее — это выращивание тканей, совершенствование человека за счет его же ресурсов. Мы много лет занимаемся микрохирургической техникой, которая сейчас постепенно переходит на новый уровень. Также у нас в клинике четкий тренд на тесное взаимодействие с косметологами. С 2000 года мы не используем никаких повязок на лице — нет давления, кожа и швы чистые, что в целом дает и хороший психологический эффект.

— Несмотря на всплывающие фрик-тренды, основным трендом все равно остается естественность, молодость и красота, — говорит Павел Федоров.

— Будут развиваться эндоскопические методики, а также симбиоз между различными специалистами — челюстно-лицевыми, косметологами, дерматологами, гинекологами, стоматологами, эндокринологами — для сохранения долгосрочного эффекта. Также стоит помнить, что крайне важно изначальное состояние кожи  и тканей. Все можно подтянуть, но если кожа выдает возраст, тут уже нужна работа косметологов. 

— Идет погоня за точностью, предсказуемостью, максимальной цифровизацией, — считает Иван Пушняков.

— Главный бич на этом этапе — недостаточная предсказуемость, — пояснил он. — Можно переместить кость на 4 мм, но это не всегда приводит к перемещению мягких тканей на те же 4 мм. Пациент видит не кости, а мышцы, кожу. Соответственно, тренд — в развитии более совершенных систем симуляции операций, более приближенных к реалиям результатов. Цифровые технологии помогают минимизировать отслойку мягких тканей от костных при перемещении, а шаблоны позволяют даже с маленьким разрезом распиливать челюсть по всей длине, не задев тройничный нерв, без риска потери чувствительности.

— Если ранее пластика была сконцентрирована на том, чтобы убрать излишки кожи на веках, изменить положение бровей, то теперь она работает на изменение всех черт лица — линия роста волос, разрез глаз и даже улыбка могут преобразиться, — подытожил Рустам Гедгафов.

— Мы стали смотреть на внешность в целом, поэтому по мне максимально эстетический результат предполагает выбор манипуляций, которые и не оставляют после себя следы, и дают видимый эффект. Малоинвазивный подход, видеоассистированные технологии, эндоскопические подтяжки… Думаю, в будущем мы увидим их в более усовершенствованном виде.

— Перспектив развития очень много, — продолжил Антон Черников. — Но опять же, повторюсь, что все перспективы зависят от мировой моды и трендов. Вспомните «идеал» женщины в XX веке и сейчас? Действия нам диктует мода — и мы должны идти вместе с ней. Хочется отметить, что сегодня очень много пластических хирургов ведут научную деятельность и сотрудничают с «узкими» научными специалистами. Например, мы ждем, что в будущем сможем получать стволовые клетки, которые можно использовать при липофилинге. Развитие генной инженерии также может быть использовано на стыке с пластической хирургией, что позволит изменять цвет волос, глаз, рост или даже вес пациента.