Красная зона. Как жили и умирали от коронавируса петербургские медики

Городские власти обещают установить памятник погибшим петербургским медикам, но они пока не определились, каким и где он будет. Понятно, что с учетом всех согласований процесс установки может затянуться надолго. Губернатор Петербурга Александр Беглов говорит, что трогать Стену памяти на Малой Садовой не станут как минимум до того момента, пока в медицинских учреждениях не установят мемориальные доски своим погибшим коллегам. Но в этом случае память о спасающих нас медицинских работниках будет упрятана в стенах клиник, где и так знают, каково приходится людям в белых халатах работать в условиях, небывалых для гражданского здравоохранения по сложности и опасности. Поэтому мы открыли свою стену памяти, которую можно увидеть на сайте «Доктор Питер» в любое время. И вспомнить, как это было. Мы назвали ее «Красная зона».

Напомним, из-за того, что в клиниках Петербурга не хватало средств индивидуальной защиты, не были организованы условия для работы в условиях массового распространения инфекции, а у медиков не было опыта работы с ней, они начали заражаться от своих пациентов. Пик заражений пришелся на апрель-май, 25 человек, по информации «Доктора Питера», умерли с подтвержденным коронавирусом. Пик смертей случился в июне, когда погиб еще 21 человек.

Страшная весна 2020-го

Первым медиком в Петербурге, умершим от коронавируса, стала 30-летняя Мария Тышко, регистратор Госпиталя для ветеранов войн. Она умерла 15 апреля, когда еще мало кто понимал масштабы эпидемии. В подразделении госпиталя — в реабилитационном центре на проспекте Елизарова, где работала Маша, массовое заражение пациентов и медперсонала началось в первые дни апреля. Каждое утро Мария измеряла всем сотрудникам и пациентам температуру, а потом с температурой пришла домой сама.

18 апреля ушла из жизни медсестра поликлиники № 49 Наталья Рожкова. Ей было 58 лет. Прошла Чечню - служила медсестрой в военном госпитале в Моздоке в 2000 году. Коронавирус убил ее вместе с мужем, полковником Борисом Рожковым - они ушли из жизни вдвоем с разницей в полторы недели. Сначала умерла Наталья, а потом ее муж.

22 апреля умерла санитарка НИИ им. Вредена Татьяна Канкиа, которая была закрыта на карантин, как потом выяснится, самый масштабный в стране, вместе со всем институтом. Результатом карантина стало то, что почти весь медперсонал НИИ им. Вредена во главе с директором переболел ковидом. Получилось, что больные врачи должны были лечить пациентов, многие из которых тоже заболели коронавирусом. Санитарка Татьяна Канкиа, уже сама больная, с высокой температурой еще три дня мыла полы, проводила дезинфекцию помещений, меняла грязное белье, ухаживала за лежачими. На четвертый день Татьяна Викторовна просто не смогла встать с кровати.

Но все эти трагедии поначалу прошли незаметно для города. СМИ стали вести хронику медицинских потерь с гибели реаниматолога Александровской больницы Сергея Белошицкого, умершего от ковида 24 апреля. В этот же день умерли еще два медика - врач отдела медицинской эвакуации Городской станции скорой медицинской помощи Антонина Рында и медсестра Госпиталя для ветеранов войн Светлана Давтян. Еще через два дня, 26 апреля, вирус убил заведующего нейрохирургическим отделением Александровской больницы Алексея Филиппова.

Майский список, который насчитывает 16 человек, страшно читать — в нем имена известных врачей, заведующих отделениями, уникальных специалистов, которые спасали горожан от вируса буквально ценой своей жизни.

Известного в Петербурге пульмонолога, заведующую отделением пульмонологии Елизаветинской больницы Лилию Уон лечили ученики и даже однокурсники. Но спасти не удалось.

— Когда началась эпидемия, ей звонили врачи со всего города, консультировались — что лечить, как лечить, — рассказывает Антон Венно, сын Лилии Уон. — Мы просили ее остаться дома, не ходить на работу в это время, но она сказала, что так поступить не может.

Заведующая 1-м кардиологическим отделением Городской больницы № 26 Галина Литвинова заразилась ковидом от своего пациента. Она провела на больничном две недели, почувствовала себя лучше, даже вышла на работу, а потом случился резкий обвал.

На исходе лета жертв стало меньше

Июньские жертвы — в основном те, кто заразился ковидом еще в мае, их пытались спасать с ИВЛ. Как, например, врача-невролога Городской больницы №15 Вячеслава Кобылецкого. Во время пандемии он практически не выходил из больницы, пациенты с пневмониями шли сплошным потоком. После очередных дежурных суток Вячеслав Иванович почувствовал себя плохо.

- Мы его в реанимацию, а он говорит: «Не хочу», - рассказывают коллеги. - Пошел нехотя, бледный, задыхался уже. Впал в кому буквально через двое суток, месяц на «трубе», перед смертью пришел в себя и… все.

Заведующий отделением анестезиологии, реанимации и интенсивной терапии роддома № 9 Александр Шаронов заразился от своей пациентки - роженицы, которая поступила в роддом, считавшийся «чистым», 19 мая с положительным тестом на коронавирус. В начале июня врача Шаронова госпитализировали с 80% поражения легких. С 16 июня он был на ИВЛ — вплоть до своего ухода 23 июня. Коллеги-врачи сделали всё, чтобы его спасти, переливали плазму. Но развился сепсис.

Участковый врач-терапевт поликлиники №71 в Колпино Александр Плужник еще 25 мая ходил по квартирным вызовам, а на следующий день у него резко подскочила температура.

— Он военный врач, и понимал, насколько опасна эпидемия. Как настоящий военный, с передовой не уходил, — рассказывает его бывшая жена Людмила. — Саша помнил пациента, от которого заразился. Человек кашлял и был без маски. «Что же вы без маски?» — еще попенял ему Саша. На что тот в ответ возмутился: «У меня ковида нет», а потом получил результаты анализа с подтвержденным коронавирусом.

31 мая Александра Плужника в тяжелом состоянии госпитализировали в Военно-медицинскую академию. Военные врачи больше месяца боролись за его жизнь, дважды подключали к ИВЛ. На свои личные средства покупали дорогое лекарство. Готовили к трансплантации легких. Но спасти не получилось.

К лету появились, наконец, средства индивидуальной защиты, появился опыт работы в условиях распространения инфекции, количество смертей медиков резко сократилось. В июле умер водитель неотложной помощи в Московском районе Петербурга Александр Самодеенко. А в конце августа пришло известие о гибели от ковида врача приемного покоя Мариинской больницы Константина Тузовского.

Последний на сегодня в списке памяти - преподаватель медуниверситета им. Мечникова, практикующий хирург 65-летний Хизри Гамзатов. Он умер 26 сентября. Как рассказывают родные, Хизри Ахметович после начала эпидемии ушел на удаленную работу — дистанционно принимал зачеты и экзамены, консультировал пациентов. В начале сентября, когда были сняты ограничения, доктор Гамзатов уже очно читал лекции студентам, оперировал в университетской клинике. Болезнь протекала тяжело — было поражено более 90% легких.

Правильной статистики нет

О том, сколько медиков умерли в Петербурге от коронавируса, похоже, не знает никто. В комздраве «Доктору Питеру» так и не смогли ответить на этот вопрос. Если судить по выплатам, которые получили семьи погибших медиков в конце августа, таких было всего 22. В комитете по социальной политике говорят о 35 медработниках, которые были официально признаны умершими от ковида.

В общероссийском списке памяти врачей, медсестер, санитарок, лаборантов и других медицинских работников, погибших во время пандемии, который начали составлять в интернете еще в апреле, сегодня 62 фамилии петербуржцев. Но не у всех из них причиной смерти стал COVID-19. «Для нас есть лишь две вещи, важные и принципиальные: это медик, и он погиб в эту эпидемию», - сразу предупредили авторы списка. Этим же принципом руководствуется и директор фонда «Астарта» Ирина Маслова, которая 27 апреля разместила на строительном ограждении Дома радио напротив здания комздрава первые девять табличек с фотографиями и именами врачей. Сейчас их уже 96, из них 15 - медработники Ленинградской области. Кто-то даже повесил табличку с именем московского врача.

- Я не веду «правильную» статистику, это медицинские работники, которые погибли по причинам, так или иначе связанных с коронавирусом, — говорит Ирина Маслова. - Да, кто-то умер от онкологии, у кого-то остановилось сердце, но их могли бы спасти, если бы все ресурсы не были брошены на ковид.

Провести грань между умершими от ковида и от других болезней, действительно, сложно. 26 июля умер заведующий отделением анестезиологии-реанимации Городского онкодиспансера Азам Халиков. С первых дней эпидемии он помогал коллегам в Боткинской больнице. А потом случилось желудочное кровотечение, и в один день доктора не стало. Накопившаяся усталость, стресс, огромная нагрузка в условиях эпидемии. Никто с уверенностью не ответит на вопрос, ковид виноват в его смерти или нет.

Мемориал на Малой Садовой давно живет своей жизнью — родные, коллеги, друзья приносят фотографии, пациенты оставляют записки со словами благодарности. Недавно Ирина Маслова обнаружила, что со стены памяти исчезла табличка с именем Альхауаджа Мохаммеда Абдуллаха из Судовской Аравии, студента 6-го курса Первого Меда. Он умер от ковида, но в красной зоне не работал ни дня. Вирус нашел его в закрытом на карантин студенческом общежитии. По словам друзей, он очень боялся заразиться, словно чувствовал, что болезнь станет для него смертельной. Молодой здоровый парень сгорел за несколько дней. Тело спецрейсом отправили на родину, к родителям. «Абдуллах очень хотел получить диплом врача, учеба давалась ему непросто, - рассказывают его друзья. - Он мечтал о том, как окончит университет, вернется домой, женится».

Некоторые таблички попросили убрать родственники, сказали, что смерть их близких никак не связана с коронавирусом. Другие, наоборот, появились — порой, без фото, с очень скупой информацией. Словно неизвестные солдаты. Так и не удалось пока найти родных Алексея Цымлякова, медбрата психиатрической больницы святого Николая Чудотворца. Ничего не известно о Марине Дубровской, медсестре поликлиники РЖД и Александре Южакове, заместителе главного врача — где он работал, в какой больнице. Есть мнение, что гибель медицинских работников от ковида не подтверждается официально намеренно, и считается, что они умирают с другими диагнозами. Так, например, 29 сентября умерла 55-летняя Ольга Малинина, врач-рентгенолог клиники Петербургской медицинской педиатрической академии «от гриппа», хотя Роспотребнадзор сообщает, что в Петербурге с начала подъема заболеваемости ОРВИ ни одного случая гриппа не зарегистрировано. Так или иначе, составляя список погибших, мы руководствуемся диагнозом, то есть официально подтвержденным COVID-19.

Ирина Фигурина

© ДокторПитер