Борис Васильевич съездил в гости к родственникам в Сибирь: «Было очень холодно, наверное, там и заболел – приехал домой и меня скрутило». Как выяснилось, «скрутил» его грипп А (H1N1), по врачебному — калифорнийский, пандемический, по-народному — свиной. Прививку Борис Васильевич не делал, а потому заболевание развилось стремительно и тяжело. Скорая помощь увезла в больницу им. Петра Великого (СЗГМУ им. Мечникова), там его подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. А на следующий день из этой клиники уже перевели в Боткинскую больницу.
- Это был наш самый тяжелый больной за последние 10 лет, - говорит заведующий отделением реанимации Антон Кузьмин. - Очень сложное течение гриппа — с тотальным поражением легких вирусным процессом, к которому присоединилась бактериальная инфекция.
Диагноз у 64-летнего Бориса Васильевича был, действительно, мало обнадеживающим: «внебольничная двусторонняя полисегментарная пневмония, дыхательная недостаточность 3-й степени (самая тяжелая)» и в довесок - «острый катаральный полисинусит», «двусторонний экссудативный отит», «тромбоэмболия мелких ветвей легочной артерии,
стойкая тахикардия — 130-135 ударов в минуту». Его состояние быстро ухудшалось, несмотря на интенсивную противовирусную и противобактериальную терапию.
- Легкие не работают — кислород не поступает в кровь даже при использовании ИВЛ на самых жестких параметрах, которые мы и задали, как только к нам доставили больного. У таких пациентов обычно шансов нет, - рассказал «Доктору Питеру» Антон Кузьмин. - Оставалось только подключить его к ЭКМО — аппарату для экстракорпоральной мембранной оксигенации, который в условиях искусственного кровообращения насыщает кровь кислородом. Сразу после перевода на ЭКМО обычно нормализуется кислотно-щелочной баланс, налаживается газообмен. А потом главное — выждать время, то есть не дать человеку умереть в период борьбы организма с инфекционным процессом: избавиться от пневмонии и дать возможность восстановить функцию легких, пока она замещается аппаратом ЭКМО.
Пройти этот путь организму сложно, это для него большой стресс. ИВЛ и тем более ЭКМО - агрессивная терапия. Если даже здорового человека уложить на реанимационную койку и подсоединить к нему огромное количество толстых трубок, заставить кровь обращаться вне организма — в контуре мембранной оксигенации, не каждый это перенесет. А тут человек с тяжелейшей инфекцией, еле живой.
- Не гладко все происходило. У пациента были не единожды эпизоды септического состояния — инфекция попадала в кровь, развивался септический шок. Кроме того, искусственная вентиляция легких хоть и спасает жизнь, но она и сама чревата своими осложнениями для легких — дополнительное инфицирование, в том числе внутрибольничными полирезистентными (устойчивыми к большинству антибиотиков) инфекциями, которые всегда подстерегают пациентов, - поясняет врач. - Незначительная динамика в состоянии проявилась на 14-й день, но потом - снова ухудшение. Слишком уж тяжелым было его состояние, он несколько раз балансировал на грани жизни и смерти. Стабильное улучшение показателей началось только на 20-й день с ЭКМО.
Экстракорпоральная мембранная оксигенация — высокотехнологичный сложный процесс, требующий от персонала огромного напряжения ежечасно. Для этого пациента был создан отдельный пост, состоящий из реаниматолога и медсестры.
Борис Васильевич познакомился с ними и со всем отделением, которое почти месяц круглосуточно боролось за его жизнь, только когда, поправившись, пришел их поблагодарить:
- Заведующего запомнил, когда он открывал мне глаза, чтобы заглянуть в них. Он всегда разговаривал со мной, хоть я и не мог ему отвечать, подбадривал. Меня это очень поддерживало. Поэтому когда пришел после выписки сказать спасибо, сразу его узнал по черной бородке.
В Боткинской больнице Борис Васильевич провел 58 дней. Из них 23 дня – на ИВЛ, 22 дня – ИВЛ + ЭКМО, его периодически вводили в искусственную кому. Люди, побывавшие в коме, рассказывают удивительные истории, которые с ними происходили в том «небытие». Борис Васильевич делиться впечатлениями не хочет: «В видениях - пещеры, ужасы, их сложно описать, они были жуткими».
- Если такая терапия проводится долго, как у нашего пациента, часто остаются неврологические нарушения, потому что страдает головной мозг. Чтобы защитить его, человека требуется вводить в искусственную кому. Бывают осложнения на почки, легкие, - говорит Антон Кузьмин. - То есть выживший обычно остается инвалидом в большей или меньшей степени. И мы понимали, что нашего пациента ждут нелегкие времена, если мы его вытащим. К моменту окончания терапии у нас оставались серьезные сомнения в отношении его перспектив. У него был нарушен процесс глотания — получал питание через трубку, не мог двигаться. По сути, ему требовалось учиться заново дышать, глотать, садиться, вставать, ходить. Редко удается видеть своих пациентов, когда они уже выздоровели. Но увидеть Бориса Васильевича в добром здравии, такого бодрого, это было чудом. Мы-то переводили его на реабилитацию в Сестрорецкую больницу №40, когда он находился еще на зондовом питании, еле говорил, ничего не понимал, не узнавал даже родственников. Мы серьезно опасались, что неврологический дефицит останется — либо на ментальном уровне, либо на двигательном из-за поражения головного мозга.
- Я еще неделю никого не узнавал, не ходил, передвигался только на коляске. Но и в Сестрорецкой больнице мной много занимались, подобрали препараты, специальные занятия. И поставили на ноги, - говорит Борис Васильевич. – А сейчас я хожу, могу прогуляться по парку, постою возле скамейки, потом опять хожу. Посещаю врачей поликлиники, к которой я прикреплен. Еще слаб, конечно, но восстановлюсь. Обследуюсь, потом будет реабилитация в амбулаторном отделении.
Несмотря на то, что Борис Васильевич еще не восстановился после всего, что перенес, он решил навестить своих врачей и медсестер, чтобы поблагодарить их. Сын довез до больницы, а дальше – сам. С медсестрами и врачами отделений знакомился заново, они его знали хорошо, а он не помнил никого, кроме заведующего и медсестры Лены - она его брила.
- Меня спасло то, что я попал в эту больницу, - рассказывает «Доктору Питеру» Борис Васильевич. – Но воспоминания о реанимации смутные: слышал голоса, помню, как девочки разговаривали между собой, когда ворочали меня. Сейчас, когда увидел их, очень удивился — как им, таким хрупким, силенок хватало, я ведь тогда тяжелый был? Каждому врачу, каждой медсестре мне хотелось сказать все существующие слова благодарности – за то, что они боролись за меня, верили, что все у них получится. На самом деле они подарили мне вторую жизнь.
© ДокторПитер