- Источник:
- фото с ru.tsn.ua
- Егор Олегович, по какому принципу создается комиссия, кто в нее входит?
- Комиссия создается при комитете по здравоохранению и состав, соответственно, утверждается им же. Причем комитет при этом руководствуется рекомендациями Стоматологической ассоциации Петербурга в рамках соглашения, подписанного в 1999 году.
Главный критерий отбора членов комиссии — профессионализм специалистов разного профиля практически по всем разделам стоматологии. Предлагает и оценивает их ассоциация. С одной стороны, она это делает по формальным признакам (в соответствии с необходимым перечнем специалистов, наличием ученой степени и опытом практической работы). В основном члены комиссии — представители образовательных организаций, ученые, есть и сотрудники поликлиник, но больше — представителей вузов, хотя они могут работать и в частных клиниках по совместительству. Неформальный критерий — член комиссии должен быть уважаемым специалистом в профессиональном стоматологическом сообществе.
- Вы проводите настоящую экспертизу?
- Да, исследуем все, что можно исследовать. Сначала это медицинские документы — основной объект исследования до освидетельствования пациента. Практически всегда кроме медицинской карты пациент предоставляет много других материалов — заключения по результатам консилиумов, консультаций врачей разных клиник, данные дополнительных исследований (рентгенологических, аллергологических, гистологических…).
Нередко в деле есть результаты ранее проведенных экспертиз, а также различные служебные записки, письменные объяснения, протоколы. Бывают и вещественные доказательства. Например, одна пациентка носила с собой в баночке зуб — проткнутый в середине корня, как копьем, эндодонтическим инструментом. Некоторые пациенты приносят сразу несколько комплектов зубных протезов.
На заседании комиссии мы обязательно слушаем заявителя и представителя клиники, проводим осмотр пациента, у нас есть для этого все условия.
- Ежегодно в комиссию обращаются от 40 до 50 петербуржцев с жалобами на некачественное лечение или причинение вреда здоровью. Наверняка число пострадавших стоматологических пациентов в 5-миллионном городе гораздо больше. Как они могут попасть в вашу комиссию?
- Люди по-разному ищут правду: кто-то сначала обращается в администрацию клиники, а кто-то — сразу в Кремль. Как правило, и такой запрос все равно приходит к нам. До 2008 года в ГорКЭК поток заявлений шел отовсюду. Мы рассматривали не только обращения пациентов, приходилось работать с запросами из судов, прокуратуры, страховых компаний, лицензирующих органов. Причем количество этих запросов так росло, что пришлось изменить порядок приема обращений и сделать так, чтобы они поступали в ГорКЭК только через комитет по здравоохранению. Примерно тогда же мы добились, чтобы нашим коллегам, проводящим предварительную экспертизу документов, платили за труд вознаграждение из городского бюджета. Ну а члены ГорКЭК, как раньше, так и сейчас работают как волонтеры — на общественных началах.
Сейчас, прежде чем обратиться к нам, пациенту следует обратиться во врачебную комиссию той клиники, в которой лечился. Обычно, когда там не удается решить проблему, только тогда пишут заявление в комитет по здравоохранению с просьбой назначить проведение экспертизы в ГорКЭК.
- Какие самые распространенные жалобы?
- По виду оказанной помощи более половины жалоб связаны с протезированием зубов, почти четверть — терапия, каждое десятое дело — хирургические вмешательства. Редко — менее 5% — жалобы на качество ортодонтической помощи. Примерно 8% дел — это комбинации разных видов помощи, например: терапия и ортопедия (лечение с последующим протезированием), хирургия и ортопедия (протезирование на имплантатах), ортодонтия и хирургия (лечение аномалии прикуса с удалением зубов), другие сочетания.
Жалобы могут быть связаны как с нарушением медицинских технологий, так и с несоблюдением сотрудниками клиники этических норм.
Бывает, претензия пациента вызвана не столько реальным дефектом, сколько нереализованными завышенными ожиданиями. В таких ситуациях врач тоже несет определенную ответственность, если не проинформировал пациента в доступной форме о состоянии его здоровья, о результатах обследования, диагнозе и прогнозе, методах лечения, риске возможных осложнений.
Бывают и настоящие ятрогении (причинение вреда здоровью в результате лечения). Например, мы разбирали случай, когда одной девушке при удалении зуба сломали челюсть. Это возможное осложнение, но врач тогда повел себя неправильно: пациентка была совсем не конфликтная, она просто просила о помощи, а врач бездействовал и даже отрицал сам факт перелома. В результате возникло более тяжелое осложнение — посттравматический отстеомиелит. Человеку пришлось тяжело и долго лечиться.
- Чем объясняется, что дорогая помощь — протезирование — оказывается часто некачественной, и столь же дорогая — ортодонтическая — редко вызывает нарекания?
- Жалоб на ортодонтическое лечение действительно не так много, видимо, потому, что его удельный вес в структуре всей стоматологической помощи значительно меньше, чем удельный вес протезирования.
- Далеко не все пациенты, обратившиеся за заключением ГорКЭК, получают однозначные ответы на свои вопросы. Хотя те, что добрались до комиссии, явно занимались этим не из любви к искусству, а потому, что врач в лечении допустил ошибку или лечил неправильно. Поэтому комиссию часто обвиняют в том, что вы стоите на страже корпоративных интересов, а не интересов пациента.
- Неправильное лечение — это и есть врачебная ошибка. Но законодательного определения ей так и не дали. Мы исходим из того, что ошибки — это предотвратимые, объективно неправильные действия (либо бездействие) врача, которые способствовали или могли способствовать нарушению медицинских технологий, увеличению риска прогрессирования имеющегося заболевания или возникновения нового патологического процесса или неудовлетворенности пациента.
Что касается однозначности ответа, «правильным» было лечение или «неправильным», то такие простые оценки, как «да» или «нет», очень редки. Нам приходится чаще всего работать со сложными случаями, в условиях конфликта. И практически не бывает так, чтобы результатом экспертизы были довольны все на 100%. Полного удовлетворения обычно нет ни у пациентов, ни у представителей медицинских организаций. Экспертов это удручает, но уже давно не удивляет.
Чтобы понять степень удовлетворенности сторон нашей экспертизой, надо провести социологическое исследование — изучить мнения сторон, участвующих в этих разборах. Но никто этого не делал. У нас есть другая статистика — если взять всех, кто обращается в ГорКЭК, больше половины либо уже находятся в стадии судебного разбирательства, либо активно к нему готовятся. А после экспертизы ГорКЭК только 5% пациентов идут в суд.
Комиссия имеет важное психологическое значение — она в каком-то смысле дисциплинирует обе стороны: это площадка, на которой они, иногда впервые, по-настоящему начинают слушать и понимать друг друга, переоценивать свои действия.
- Бывает, что представители клиники не являются на заседание комиссии? Например, потому что она просто исчезла?
- Бывали ситуации, когда претензии предъявлялись клинике, которая уже ликвидирована, либо той, что еще не получила лицензию, и утверждает, что пока никого не лечила. Но разбираться с такими клиниками мы не уполномочены — это компетенция правоохранительных органов. Наша задача в такой ситуации — сформировать свое суждение о качестве проведенного лечения, а оперативно-розыскные мероприятия, санкции к клиникам — не наше дело. ГорКЭК — консультативно-совещательный орган по вопросам управления качеством стоматологической помощи, решения комиссии носят рекомендательный характер.
- Вы можете рекомендовать комитету лишить клинику лицензии?
- Теоретически, да.
- А такое бывало?
- Нет. В нашей стране лицензии на медицинскую деятельность аннулируются очень редко, а механизмов для дисквалификации врача вообще практически не существует. Есть другие механизмы, например, возмещение ущерба в гражданско-правовом порядке или привлечение к уголовной ответственности.
- Но ведь как раз лишение клиники — лицензии или врача — права заниматься медицинской деятельностью может застраховать пациентов от некачественного лечения…
- Поэтому в других странах врач, даже если не он получает приговора, может быть дисквалифицирован. И еще неизвестно, чего он больше боится — лишения свободы или лишения профессии. А у нас, даже если врача признали виновным в совершении преступления против здоровья и посадили в тюрьму, все равно сохраняется его профессиональный статус.
- Почему стоматологи так берегут честь мундира — если врач одной клиники лечил пациента неверно, в другой клинике ему никогда не дадут заключения о неверно проведенном лечении, говорят — корпоративная (профессиональная) этика не позволяет?
- Это ложная этика. Истинная профессиональная этика врача заключается в том, что он служит не корпорации и даже не медицине как идее, а человеку — пациенту.
А та корпоративная этика, о которой говорите вы, работает как раз далеко не всегда и не везде. Наоборот, нередко встречается иная крайность, когда врач, стремясь привлечь симпатии пациента, начинает без достаточных на то оснований критиковать работу других клиник и специалистов, сопровождая это весьма некорректными характеристиками в их адрес… Есть и такая «корпоративность». Вообще, этические проблемы в нашей медицине — это отдельная тема.
- А как же надежды на то, что в будущем именно врачебные общественные организации будут оценивать работу коллег и выдавать лицензии на право заниматься той же стоматологией или другой медицинской деятельностью?
- Я убежден, что решающую роль в управлении качеством медицинской помощи должно играть профессиональное сообщество. Но полноценной действенной системы управления качеством медицинской помощи у нас пока нет.
Сегодня ассоциации могут участвовать в разработке норм и правил, а также в решении вопросов, связанных с их нарушением. Они разрабатывают стандарты, утверждают рекомендации по оказанию медицинской помощи, протоколы лечения, участвуют в аттестации медработников для получения квалификационных категорий.
Это уже определенные элементы управления качеством, но только элементы. Потому что решающим в управлении качеством является не создание разных систем, а статус врача. Если врач становится самостоятельным профессионалом — представителем свободной профессии с высокой степенью ответственности, это и есть тот базис, на котором возникают соответствующие настройки. А если он продолжает оставаться наемным работником с перманентно ущербным статусом, это другая система координат.
© ДокторПитер