Фоторепортаж
Программы заместительной поддерживающей терапии (ЗПТ) работают во всем мире, в том числе на Украине, как программы снижения вреда - наркозависимые регулярно и бесплатно получают у врача дозу синтетического опиоида (метадона), чтобы не испытывать физических и эмоциональных страданий от «ломки», и при этом не использовать тяжелые «уличные» наркотики внутривенно. Как правило, метадоновая терапия назначается тем, кто несколько раз безуспешно пытался освободиться от наркозависимости, тем, у кого есть сопутствующие тяжелые заболевания, в том числе инфекционные, например ВИЧ, гепатиты.
Теоретически предполагается, что с пациентом работают специалисты, в течение нескольких лет он возвращается к нормальному образу жизни (учится, работает, обзаводится семьей). Постепенно для пациента на ЗПТ прием метадона сводится на нет - когда пациент уже полностью социализирован, начинается снижение дозы.
Как уже сообщал «Доктор Питер», в связи с тем, что метадон является запрещенным к обороту наркотическим средством в России, ФСКН потребовал свернуть программу заместительной поддерживающей терапии (ЗПТ) в Крыму. Причем оборвали программу за месяц - в конце марта крымским наркологам велели срочно начать снижать дозы метадона для пациентов, а 30 апреля назначили последним днем выдачи препарата. ФСКН продемонстрировала в очередной раз, что уполномочена диктовать условия, противоречащие медицинской логике.
(Почему из-за требований ФСКН страдают онкологические пациенты, читайте здесь)
Почему не возражал против этой ситуации российский Минздрав, неясно: резкий отказ от наркотика требует немедленной медицинской помощи, оказать которую в Крыму нет возможности - с одной стороны, у клиник нет мощностей, чтобы одновременно разместить 800 человек для детоксикации, с другой, местные врачи говорят, что не знают, как проводить детокс зависимым от метадона.
- Перед тем, как ехать в питерскую больницу, меня положили в больницу Симферополя - нас лечили одними обезболивающими. Это как человеку с резаной раной дать анальгин, - рассказывает Ирина из Ялты, пациентка Наркологической городской больницы Петербурга.
В Крым выехала Национальная ассоциация реабилитационных центров и начала агитировать метадоновых наркозависимых отправляться на лечение в Россию.
- Нам сказали, что в Крыму — 19 век, а в России другие методы лечения, нам быстро сделают детокс и оправят домой. А пока будем лечиться, заменят украинские паспорта на российские.
Какие пациенты едут в Петербург из Крыма
Петербургская городская наркологическая больница сообщила, что может единовременно принять 20-25 пациентов из Крыма. С начала мая приехали уже 49 человек - 38 из Крыма и 11 из Севастополя. Сейчас их 13, на медицинской реабилитации - 7 человек. Правда, ни один крымчанин не завершил курс хотя бы медицинской реабилитации. Но и этот результат нельзя назвать плохим, потому что установки на лечение у пациентов нет, так же, кстати, как и у наших. Но из питерских наркоманов в среднем лишь 10% пациентов остаются после детокса на программу реабилитации. В идеале она должна длиться около года - после курса медицинской реабилитации в больнице пациентов направляют в реабилитационные центры.
- Когда мы принимали решение о лечении наркозависимых из Крыма, оговаривали, что пациенты едут к нам добровольно с установкой на избавление от зависимости и реабилитацию. После чего мы отправляем их в социальные реабилитационные центры. Но реальность оказалась другой, - рассказывает главный врач Городской наркологической больницы Петербурга Дмитрий Константинов. - Поначалу мы получали просто развалин. Если пациент с гепатитом - то с очень высокой вирусной нагрузкой, если с флебитами или флегмонами, то в такой стадии, что приходится отправлять в 14-ю больницу вскрывать флегмоны. Поступила девушка с гемоглобином 20. Перевели ее в Александровскую больницу - не могли понять причину такого состояния. А она выпускала себе ежедневно по 100 мл крови, чтобы «очистилась кровь и легче было перенести ломки».
Медсестер бьют, своим — ломают руки
К пациентам из Крыма изначально было особое отношение – как к жителям только что присоединившегося региона, нуждающимся в помощи. Их встречали на вокзалах и в аэропорту, размещали в лучшие палаты, а потом медсестры начали писать заявления об уходе по собственному желанию.
- У нас давно, с середины 1990-х, не было такого количества испорченного имущества в виде высаженных окон, сломанных тумбочек и кроватей, как за последние два месяца на первом отделении больницы, - рассказывает главный врач Константинов. - Если наши пациенты могут в состоянии абстиненции кричать, что кто-то когда-то разберется с медсестрой, то до исполнения этих угроз никто никогда не доходит. Петербургские криминализированные наркоманы даже в 1990-е относились к врачу с уважением, хотя могли, конечно, наехать: «Ты, лепила, вылечи меня, не помогает все, что тут делают!». Но никто никогда не хватал медсестру за горло и не кричал, что следующая партия приедет и всех порежет. Не разбивал дверью лицо медсестры так, что она до сих пор на больничном.
Страдают и сами - один из крымчан сломал оба запястья. Объяснил, что мылся в душе, поскользнулся и упал на обе руки. Позже выяснилось, что руки ему сломали земляки.
Несколько медсестер были готовы уволиться, когда на первом отделении скопилось "команда" пациентов из Крыма, быстро сформировавшая иерархическую цепочку, и не подчинявшаяся требованиям персонала. И Дмитрий Константинов поехал к начальнику полиции Василеостровского района – сообщить, что медицинскому персоналу постоянно угрожают, чтобы в случае необходимости из РОВД выезжала группа быстрого реагирования.
Кто обещает наркоманам золотые горы?
Все крымские пациенты в один голос уверяют, что им обещали оплатить стоимость проезда до Петербурга, а некоторым и обратно. Они потратились на дорогу и требуют возмещения от врачей и руководства больницы.
- Мы городское бюджетное учреждение. И за все время, что работаем с крымчанами, не получили ни единой копейки в возмещение затрат на лечение людей, поступающих к нам в тяжелейшем состоянии. Я уж не говорю о ремонте, который приходится последние два месяца делать регулярно. А какое отношение медицинское учреждение имеет к билетам, к замене украинских паспортов на российские? - недоумевает главный врач наркологической больницы Дмитрий Константинов.
Когда после курса детоксикации пациенты приходят в себя, на отделении реабилитации появляются претензии:
- Обещали бассейн, бильярд, а тут стены обшарпанные.
Когда без метадона тяжело ребенку
Стены и обстановка на реабилитационном отделении не понравились и беременной Вере. Участница программы заместительной терапии на 7-м месяце беременности наделала переполоху - в Крыму собирали консилиумы из врачей Москвы и Петербурга, чтобы решить - где и как ей лечиться. Минздрав приезжал, чиновники раздумывали - может, в качестве исключения оставить ее на метадоне? Говорят, в день, когда Вера села на самолет до Петербурга, министр здравоохранения Крыма впервые за долгое время уснул.
Зато теперь не спится врачам 1-го отделения наркологической больницы. Когда с отделения детоксикации Веру перевели на реабилитационное, она с подругой сбежала из клиники. «Не понимаю, почему столько хлопот вокруг беременной из Крыма. Да у нас этих беременных - пальцев рук не хватит, чтобы сосчитать. Реабилитация ей не нужна, просит только трамал - обезболивающее с эйфоризирующим эффектом», - рассказывает заведующая 1-м отделением Нонна Овсянникова.
(Почему петербуржцы начали массово травиться метадоном, узнайте здесь)
- Не знаю, выдержу ли период чистоты, я уже второй день без таблеток. Не сплю. Денег даже на валерьянку нет. А здесь дают лекарства только от печени, - жалуется Вера, смахивая слезу. - Ребенок же тоже получал метадон, а теперь, представляешь, как он меня бить будет? Ему сейчас плохо без таблеток, переживаю за него.
- Если переживаешь, зачем уходила?
- На отделении детокса лучше было, а на реабилитации нам не понравилось. Мама выслала денег на билет, и мы с подружкой решили уйти. Погуляли, она вчера улетела, а я осталась.
- Домой хочешь?
- Три дня назад должна была уехать, но деньги не пришли на счет. Общаюсь с девочками в палате, они мне говорят: "Оставайся с нами". Уже не знаю, чего хочу - может, хочу уже здесь остаться. Мне и УЗИ надо сделать, карточку и много еще чего надо сделать. (Руководство наркобольницы уже договорилось с одним из петербургских роддомов об оказании Вере специализированной помощи).
- Тебя можно сфотографировать?
- Нет, дома никто не знает, что я зависимая, и никто не знает, что я лечусь в России (!?).
Как не умереть «в кумарах»
Из 36 человек ни один не завершил курс реабилитации в больнице, не говоря уже о реабилитационном центре. Только один пациент из Крыма согласился ехать в такой центр («Ручьи» в Псковской области). Ему купили билет на автобус «Петербург-Витебск», проводили от вокзала, но к волонтерам из центра, приехавшим его встречать, парень не вышел. Водитель - в полной уверенности, что он вообще не выходил из автобуса. Нашли под сиденьем, свернувшегося клубочком:
- Зачем соглашался ехать, если не хочешь попасть на реабилитацию?
- Хотел до Витебска доехать, а там до дома - на перекладных. Денег на билет до Крыма нет.
Три женщины в 3-м отделении - из Ялты. На вопрос, хотят, ли они остаться на реабилитацию, отвечают едва ли не хором: «Конечно, останемся». А потом каждая из них начинает объяснять, почему, может, и не получится остаться:
- У меня там муж один остался, не знаю, вдруг, колется уже.
- Мне 55 лет, зависимая с 1979 года, шесть лет на метадоновой программе. Во вторник нас переведут на 1-е отделение, неизвестно, выдержим ли там. А как ехать обратно? Сюда ехали за 6 тысяч рублей, а сейчас билет стоит 12. Нам надо оставаться, и устраиваться на работу, чтобы заработать на билет? А кто нас возьмет с украинскими паспортом?
- Нет резона "подшиваться", если знаешь, что не сможешь через месяц приехать, чтобы сделать новый укол, как делают местным. Откуда у нас столько денег на ежемесячные поездки?
О возможности в процессе реабилитации использовать ежемесячно препарат «Виветрол» (налтрексон), чтобы снизить тягу к наркотикам, они узнали здесь. И задают логичный вопрос: почему после курса детоксикации и медицинской реабилитации нельзя делать такие уколы в крымских городах? Неужели трудно закупить для региона этот препарат и завезти?
И все трое рассказывают ужасы о тех, кто остался дома.
- В больницах нет возможности помочь нам – только обезболивание. А с метадона сняли резко, многие не выдерживают, кто не смог ни в Россию выехать, ни в нашу больницу попасть, переходят на уличные наркотики. Говорят, уже 68 человек из программы умерли.
- Когда в симферопольской больнице лежала, соседям по палате, керченским, позвонили из дома и рассказали, что мальчик выбросился с 5-го этажа, не выдержал в кумарах — в клиниках мест нет.
- Ну это же слухи, - обрывают их врачи. Вы же точно не знаете, сколько и почему они умерли.
- Не знаем, - соглашаются. И смотрят в пол. Потому что все крымские здесь знают: в Петербурге тоже трое умерли. От передозировки. Вернее, точно знают о двоих:
- Одного нашли на Финском заливе, другого здесь, на Васильевском, жил на Большом проспекте с двумя друзьями и прямо возле дома умер от передозировки. Под вопросом еще один - говорят, что умер на Невском проспекте. Но эта информация еще не подтверждена. Пациенты рассказали, - объясняет Нонна Овсянникова.
И лечиться не хочется — и уехать не получается
Выписаться из больницы не проблема - у врачей нет никаких рычагов, способных заставить пациентов остаться и долечиться. После того, как прошел слух о том, что земляки умерли от передозировок, многие выписавшиеся потянулись обратно: «Вы не имеете права нас не принимать!». Причем, уходя из клиники, а потом возвращаясь, говорили: «Не ваше дело, где мы были, – приехали посмотреть белые ночи, развод мостов, а не сидеть в больнице взаперти». «Своих бы не приняли, - говорят в больнице. - А с иногородними как быть? Уехать домой они не могут - нет денег. Принимаем обратно».
Чаще всего «выписываются» севастопольские, они же и наиболее криминальные. Один из них «гулял» уже 4 раза. 19 человек из пролеченных в клинике за два месяца выписывались и возвращались, по данным заведующей приемным отделением больницы Татьяны Пичинюк.
Семейная пара сбежала – отправилась в Москву, добрались до города Пушкин, откуда их забирали социальные работники больницы. В ФСКН родители написали жалобу, мол, больница выгоняет пациентов.
Бегут пациенты с детокса и в аптеку - если на Украине не знали даже о существовании «Лирики» и «Тропикамида» (глазные капли), здесь их быстро проинформировали местные пациенты. Теперь один крымчанин ходит на костылях: пациенты сломали решетку и он прыгнул со второго этажа, чтобы купить в аптеке «Лирику». Прыгнул неудачно – трещина пяточной кости. Его доставили в Покровскую больницу и оказали помощь. Пока не справились с абстинентным синдромом, даже на костылях порывался дойти до аптеки, останавливали у проходной.
При этом большинство приехали сделать только детокс. Как говорят врачи, уехали они в хорошем состоянии. Только вот никто не знает, для чего он был им нужен - действительно ли в качестве первого шага для отказа от наркотиков или их задачей было снижение дозы приема наркотика?
Потому что, как рассказывали они сами, в программе ЗПТ они получали таблетку метадона, толкли ее с димедролом, разводили и вводили в вену. Наверняка, не все участники программы увлекались «добавками», но у врачей создавалось впечатление, что к нам в город специально отбирали самых тяжелых. Те самые 30%, о которых крымские врачи говорили, что они «докалываются».
Петербургские врачи задаются естественными в сложившейся ситуации вопросами: какая такая насущная необходимость вынудила Минздрав и ФСКН резко закрыть программу, неужели нельзя это было делать поэтапно? Так, чтобы медицинские учреждения Крыма могли постепенно справиться с нагрузкой, а участники ЗПТ - постепенно сокращали бы дозу препарата, избегая тяжелейшей ломки.
Если не хватает квалификации у местных врачей, почему нельзя было командировать туда группы врачей из России?
Заместительная метадоновая терапия применяется во всей Европе. Правда, подходит она только зависимым от опиоидов. Считается, что с ее помощью сокращается передача опасных заболеваний (гепатитов, ВИЧ) через шприцы, а инфицированные могут получить лечение от этих заболеваний. Кроме того, ЗПТ снижает криминализацию среди зависимых — им не надо добывать деньги на дозу. У программы ЗПТ много и других плюсов. Поэтому в большинстве своем петербургские наркологи поддерживают эту программу. И отказываются от нее.
Потому что представление о том, что это самый дешевый способ заместитетльной терапии — неправда: медицинский метадон, действительно, стоит копейки. Но чтобы выдавать его (уж точно не таблетках, в Европе он выдается в сиропе, его в вену не введешь), нужна целая система помощи зависимым, которой ни в России, ни в Украине нет и не было никогда. Для ее применения необходим другой уровень социального и экономического развития страны, до которого мы еще не доросли.
Справка
Директор по политике и партнерству Международного альянса по ВИЧ/СПИД в Украине Павел Скала недавно сообщил о том, что в Крыму умерли уже 20 пациентов — участников программы заместительной метадоновой терапии: «Пару десятков пациентов из Крыма были отправлены в реабилитационные центры Москвы и Санкт-Петербурга. Некоторые из них смогли бежать, потому что лечение это довольно специфическое. Российские реабилитационные центры и курсы детокса – это экзекуция, которая в международном праве приравнивается к нечеловеческому отношению и пыткам».
© ДокторПитер