- Источник:
- сlip.dn.ua
В мире активно развивается прецизионная терапия (как продолжение персонифицированной). Как поясняет профессор Евгений Имянитов, руководитель отдела биологии опухолевого роста НИИ онкологии им. Петрова, каждая опухоль развивается по своему уникальному механизму и современные методы молекулярной биологии позволяют определить непосредственную причину ее развития. А это в свою очередь позволяет подобрать лечение, ориентируясь на молекулярную картину опухоли.
То есть в отличие от классической модели лечения опухолей, при которой терапия подбирается в зависимости от типа опухоли и от того, какой орган поражен, в прецизионной терапии выяснятся, какая именно мутация какое изменение в генах вызвали развития рака, а затем подбирается специфический препарат для воздействия на эту конкретную мутацию.
Уже есть почти 30 таких специфических препаратов, ориентированных на определенные генетические повреждения. Их называют таргетными, то есть прицельными (target - мишень). Поэтому современным и правильным считается подход, при котором лечение назначается после биопсии опухолевого узла.
Однако, как сообщил на онкологическом форуме «Белые ночи» главный советник Американской ассоциации клинической онкологии (ASCO) Ричард Шильски, длительные годы применения таргетных препаратов показали, что подбор лечения на основании молекулярных характеристик опухоли дает очень выраженные клинические эффекты. Но в некоторых случаях они недолговременны. Потому что опухоль в процессе лечения эволюционирует, «привыкает» и становится резистентной (устойчивой) к этой терапии.
- Когда назначаются подобные препараты, через какое-то время они перестают работать. И что удивительно: один из механизмов развития этой резистентности – появление еще одного изменения в гене, - объясняет Ричард Шильски. - Есть уже таргетные препараты следующего поколения, которые воздействуют не на исходные характеристики опухоли, а на те, которые приобретаются в процессе резистентности. Но это все равно проблема – клинический эффект имеет ограничения по времени, потому что рано или поздно, воздействие препарата нисходит к нулю. Это создает большие сложности.
Получается, прорыв в лечении онкологических заболеваний, конечно, шаг вперед, но не такой масштабный, каким казался еще недавно. Ричард Шильски считает, что перспектива – за использованием комбинаций специфических препаратов, при которой есть надежда, что резистентность будет возникать позже за счет одновременного поражения нескольких молекул, которые вызывают развитие опухоли. Другой популярный сейчас подход, о котором сообщил американский онколог, – комбинирование таргетной терапии и иммунотерапии. Сейчас появился новый класс иммунных препаратов, который активизирует иммунные защитные силы организма и помогает предотвратить продолжение роста опухоли.
После такого сообщения возникает естественный вопрос: когда эффект от лечения современным дорогостоящим таргетным препаратов сходит на нет, дальше лечится нечем? Это тупик?
Ричард Шильски поясняет:
- Да, в подавляющем большинстве случаев таргетные препараты дают только временный эффект. Но при этом есть примеры онкологических заболеваний, в которых причиной возникновения опухоли оказывается только один молекулярный дефект - ее развитие «запустили» простые генетические поломки. И тогда лечение новыми «прицельными» лекарствами может продолжаться всю жизнь. Самый лучший пример – хронический миелоидный лейкоз, при его лечении один препарат («Гливек») во многих случаях дает постоянный контроль над заболеванием.
© Доктор Питер